И еще микрофон, который фонит так, что Баба-яга, кажется, говорит приятнее, чем вы. Но им все равно придется воспользоваться, потому что клуб-то большой, и ваш дрожащий от волнения голос просто потонет, не достигнув цели. Вот в таких нелегких условиях оказавшись, вы должны выглядеть молодцом. Слово ваше должно быть обязательно бодрое, звенящее, энергичное, подобно гарцующему на вороном коне наезднику – такие должны быть найдены интонации, такая тема.

Начнете нудить, монотонную речь заладите – лучше бы вам и не приезжать в часть. Элемент назидания сведите до минимума. Между тем вся ваша речь должна учить добру, уму и разуму. Нужно приготовиться к тому, что эта аудитория, такая пассивная и инертная, не сразу откликнется на ваше прекраснодушие. Но вы будете минут десять говорить, как будто среди ледяных торосов в Арктике.

У вас будет очень неуютное чувство: а слушают ли вас вообще? Как вас воспринимают, не полетит ли сейчас в вашу сторону какой-нибудь гнилой помидор? Но если вы преодолеете этот испуг и робость, а главное, найдете определенное созвучие, войдете в резонанс со слушателями, то дело пойдет как по маслу. Здесь конечно, чрезвычайно важен выбор темы, чтобы разговор касался интересующих их вопросов.

Как с точки зрения искушений, так и дорого и святого, касающегося прямо сердечных чувств. Например, при общении с любой категорией молодежи, в том числе и военной, не проиграете, заведя речь о высокой и прекрасной дружбе, переросшей в любовь, в какой-то красивый роман – это фон, на котором вы можете напечатлеть любые нужные вам истины. Они сразу начнут вас слушать.

Мне кажется, очень плодотворная тема: сравнить воинский подвиг с подвигом христианина. Использовать, например, в качестве метафор слова из воинского вооружения и облачения – как это делает апостол Павел в пятой главе Послания к Ефесянам, говоря, что есть броня веры и любви, шлем надежды спасения (Фес. 5,8), меч Слова Божия и молитвы. А обращение к преподобному Никодиму Святогорцу и его книге «Невидимая брань» еще добавит и дополнит этот словесный портрет воина-христианина.

Есть там место для шпор ревности и бодрости, для налокотников и наколенников. Уместно говорить о поясе бронежилета – воздержании. Главное только, описывая добродетели, сделать их максимально близкими для воинского сословия. Как это делал Иоанн Предтеча (мы уже приводили сегодня эту цитату из Евангелия от Луки), когда обратил к военным очень мягкое слово: никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем (Лк.3,14).

Вот к чему он свел сферу нравственности, духовной жизни для грубых служивых людей. Хотите заработать, в хорошем смысле, признание и любовь ваших слушателей в форме – расскажите им не о сражении, не о боевом подвиге Александра Матросова или Алексея Маресьева, а о том, как военный остался верен своей жене в час искушения. Ну, это требует, конечно, и опыта, и изобретательности, и знания жизни.

Вот тут как раз и возникает вопрос: а каким же образом элементы катехизации вводить в свое слово? Может быть, рассказывать о конкретных обстоятельствах, людях, случаях? Да, конечно. Жизнь – это лучший учебник. Думаю, те из нас, кто читал книгу «Живый в помощи» Виктора Николаева, прошедшего ад Афганистана и вынесшего глубокую живую веру, найдет там прекрасный материал для бесед о войне.

Не будем игнорировать и книгу «Отец Арсений», четвертая и пятая части которой говорят о войне. Есть прекрасные книги «Спаси и сохрани. Свидетельства очевидцев о милости и помощи Божией России в Великую Отечественную войну» и «Чудеса на дорогах войны». Да по существу, где смерть ходит по пятам, там и Господь и Его благодать. Что же – возникает новый вопрос – с ними лучше беседовать или житийные элементы пересказывать?

Общего рецепта, конечно, дать нельзя, потому что всему есть место. Главное – добиться, чтобы вас слушали и чтобы сердца молодых людей в воинском кителе, очень уязвимые, запрятавшиеся, как зайчик в расселину скалы, открылись навстречу вере. Что там у них на душе? Где их сокровенные думы? Почему они прячутся от всех? Ведь военная жизнь даже в учении очень грубая, а иногда циничная.

Я думаю, что речь идет даже не столько о риторике, сколько в целом о вашем восприятии человека и вашем способе общения с людьми. О том, чтобы ваши слушатели почувствовали в вас не дежурного лектора из общества «Знание», засланного казачка-катехизатора, но серьезного человека, знающего жизнь и высокого в нравственном отношении, поскольку мы имеем моральное право делиться только тем, что почитаем правилами жизни для самих себя. 5.

                 Беседа со скептиками, агностиками, неверующими и нецерковными людьми Священникам, проповедникам, катехизаторам нередко доводится беседовать с людьми неверующими и нецерковными, хотя это две совершенно разные категории; с людьми, почитающими себя убежденными атеистами, а также со скептиками, агностиками и прочими духовными гидроцифалами, то есть людьми, придающими слишком большой удельный вес своим мыслям, живущими больше поврежденным своим рассудком, нежели душою.

А если и сердцем, то заполоненным страстями. Кто бы они ни были, вы в данном случае волей-неволей вступаете в диалог с человеком иного духа. Какого иного? Не Святого. А что, все православные верующие – Святого Духа? В некотором смысле это, несомненно, так. Мы все одним миром мазаны. Правое представление о Боге, о мире и человеке, а главное, богооткровенные истины веры, принятые умом, делают человека открытым для принятия благодати Божией.

Она уже внедрена в нас в Таинстве Крещения. При условии правомыслия и соответствующей этому правомыслию деятельности, Божия благодать, как ручеек, журчит, мало-помалу умножая себя самое, превращаясь в поток, а затем и в безбрежное море даров Божиих. И хотя бы мы были христиане никудышные, неключимые, однако общность духа, то единомыслие, к которому призывал и поныне призывает нас апостол Павел, говоря: дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны (Флп., 2,2)