Итак, праздник – день, когда духом и телом мы служим Богу, оставив все земное. А праздное слово – это нечто другое. Мы говорим еще: «непраздная жена». Непраздная жена, то есть имеющая во чреве, беременная женщина. Праздная утроба – пустая утроба. «Что ты стоишь празден, ничем не занятый?»[39] Итак, праздное слово – слово пустое; слово, лишенное благого смысла.

Под праздные словеса подпадают все наши изречения, которые сказаны просто так, не с мыслью прославить Господа, не с мыслью принести пользу слушателю, а так – от нечего делать. Пусть это еще и не откровенно греховное слово, но оно все же лишено энергии, правды и любви. Праздное слово. Оно подобно скорлупе, лишенной ядра ореха. Пустое, бессодержательное, неназидательное, подобное шуму ветра в листве.

Таких праздных слов мы слышим и говорим тысячи, а, может, десятки и сотни тысяч; эти слова относятся к разряду сотрясающих воздух. На нашу долю, когда мы были школьниками, студентами, думаю, выпало особенное обилие праздных слов, потому что многие дисциплины, которые мы изучали, были праздными, ненужными, бесцельными. Господи, помилуй! Одна история меньшевистской и других партий преподавалась нашему поколению студентов десятки часов!

И когда мы произносили праздные слова, то в душе всегда оставалось ощущение пустоты, а иногда и темноты. Святые Отцы свидетельствуют: «Горе человеку, не умеющему вовремя сомкнуть уст своих». Так и сердце говорящего, не знамо зачем, подобно тому, как из жарко натопленной печки при открытой настежь двери уходят жар и пар. Лекарство против празднословия – это знаменитое словесное правило, которое является собственно «плодом, достойным покаяния».

[40] Кто не хочет и боится произносить праздные слова, пусть выучит это правило, и не просто выучит, а внедрит, укоренит его в сердце своем. Оно очень простое, его стоит записать: «Думай, что говоришь, кому говоришь, зачем говоришь (это самый главный пункт), где говоришь (в какой обстановке) и какие из этого будут последствия». Кто-нибудь спросит: «Разве можно об этом постоянно думать? Тогда придется раз навсегда замолчать».

Нет, усвоив правила не умом лишь, но и сердцем, не будем согрешать языком вовсе; конечно, если поможет Бог! Смотрим далее, что водится в нашем языковом террариуме, и находим там следующую змею: слово осуждающее. Это уже не слово, а какое-то терние, да еще с шипами. Это слово, которое не просто опустошает, а ранит; слово, подобное клещу, которого не так-то просто извлечь.

Это слово внедряющееся; слово, похожее на ядовитое насекомое, которое портит кровь. Это то слово, о котором говорят: «Написанное пером не вырубишь топором». Итак, осуждающее слово, грех осуждения. Грех, столь же распространенный, сколь и тяжелый. Осуждение всегда свидетельствует о гордости осуждающего, ибо гордый не признает суда над собой.

Гордый развешивает ярлыки, гордый отправляет одного в геенну, другого – в чистилище, но сам действует как неподсудный. А между тем, по слову святых отцов, если ты свободен от греха, то никогда именно в этом грехе и не осудишь ближнего. Например, если в тебе нет блудного греха, но сердце усвоило добродетель целомудрия, ты никогда не осудишь согрешившего брата, а некоторым образом поболезнуешь о нем, помолишься и скажешь: «Боже, очисти нас, грешных!

» А если осуждаешь, значит, сам нечист и судишь себя самого. Каким словом судишь, таким и сам судим будешь,[41] – говорит блаженная Феодора. Осуждающий восхищает сан Христа, то есть поставляет себя на место верховного Судии. Какого же наказания он достоин?! Посему апостол Павел призывает не судить прежде времени, пока не приидет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения (1 Кор. 4, 5). А что находится во мраке?

– Душа ближнего, по причине мрака неведения твоего. «Чужая душа – потемки». Осуждающий гордец, по существу, осуждает лишь сам себя. Итак, говорим мы, гордый и осуждающий роет себе яму. Правой рукой строит, а левой разрушает. Еще при этой жизни Господь его вразумляет, как котенка, которого хозяйка мордочкой в собственную его лужицу тыкает. А если он так и не исправится, то сугубо будет наказан, ибо осуждающий грешит произвольно, не по немощи.

Хочется спросить: «Братцы мои, да что же вы все кости-то ближним перемываете, никого не пощадили: от привратника и дворника до инспектора и ректора?» – «А это мы по немощи, по немощи осуждаем». Нет, по немощи человек может объедаться, а осуждает только по собственной злонамеренности. Не худо вспомнить, кого, когда, где и как именно мы осудили.

В осуждение вменяется и слушание осуждения с понимающим видом: «Да, брат, ты еще мало сказал о нем. Это такая дрянь, о которой и думать противно. Марать язык не хочу об это двуногое». Не ужас ли? Но будем дальше двигаться по словесным мытарствам. Так мы дойдем до греха лжи. Слово лживое, слово ложное. Бывает ли ложь во спасение или нет? Говорят, бывает.

Это так называемая «формальная ложь», когда по форме – обман, а по духу – правда. И даже светские философы эти примеры приводят. Спасая жертву от гонителей-губителей, добрый человек примчавшегося злодея направляет по ложному пути. Обман? Да. Но по сути – доброе дело. И для злодея, и для жертвы. Злодей не достиг своей цели, не сотворил греха, или только в намерении сотворил, а невинная душа спасена от поругания и гибели.

В связи со сказанным можно слегка распространиться. Что может быть важнее исповедания веры? – «Ты верующий?» – спрашивают человека. Отречься, ответить словом «нет» – это тягчайший словесный грех, ибо устами мы исповедуем Господа во спасение, а сердцем веруем в правду (см.: Рим. 10, 9). Но всякий ли раз на вопрос: «Ты верующий?» – мы должны отвечать: «Да, верующий»?