Каждое изречение – это поистине сгусток мудрости. И   потому и получились эти мысли так хорошо свернутыми в лаконичную форму, в завершенный афоризм, что эта мудрость не от человеков, но изрекали ее Святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Петр. 1, 21). Размышляя над этими афоризмами, прикладывая сердце к тому, чтобы постичь их суть, получаем и представление о человеческом слове, которое является не только средством общения между людьми, но, прежде всего, открывает душевные тайны самого человека, помогает ему познавать самого себя, является средством спасения нашей души, ибо, как сказано, от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 37).

              ЛЕКЦИЯ 3. Богомыслие как основа и предпосылка проповеди Разбирая наиболее важные вопросы, касающиеся мастерства публичных выступлений, не будем забывать, что мы говорим о речи духовной, имеющей своей целью христианское просвещение. И если ранее мы беседовали о духовности слова, тайне его зарождения в человеческом сердце, о соотношении его с жизнью Божественной, о плодах этого слова, о том, что оно вводит человека в богообщение, то теперь мы будем рассуждать о богомыслии как основе и предпосылке проповеди.

Предмет весьма важный, но и не простой для восприятия. Мы знаем, что в природе события, происходящие по воле Создателя, всегда подготавливаются. Любое природное явление всегда предполагает какие-то процессы, сокрытые от ока наблюдателя. Так, например, вулкан не начнет ни с того ни с сего извергать огненную лаву, но недели и месяцы пройдут в незримой грозной подготовке к этой катастрофе.

Сначала произойдут изменения температуры в недрах земли, сдвиги земной коры, перемещение пластов, изменение давления, выход раскаленного вещества непосредственно к земной поверхности, и затем уже совершается всеми видимая катастрофа. Так бывает и с выходом воды, когда вдруг там или здесь откроется по воле Божией источник. Так же не вдруг вступает в свои права лето, но оно подготавливается и талыми водами, ручейками, которые подмывают снежные заносы, и все происходит в природе с чувством, с толком, с расстановкой, а мы добавим – с подготовкой.

Если так происходит в мире неразумной природы, то еще более это справедливо в отношении к человеческой, разумной природе. Скажем, каждый из нас от рождения наделен способностью к мышлению, даром слова, но не тотчас эти таланты проявляются. Не вдруг раскрывается во всей силе ум, деятельная способность души, воля, не вдруг становятся сильными и чувства.

Сначала младенец подобен бутону, лепестки которого свернуты и еще не издают благоухания, и только по мере накопления тепла и света раскрывается соцветие. Так и младенец неизбежно должен пройти все вехи физического, нравственного и духовного становления, дабы по прошествии отрочества и ранней юности явился бы и родителям, и знакомым, и всему окружающему миру полноценный человек, нравственная личность.

 Все это нам подсказывает, что и духовное слово, слово Божие, слово о Боге должно быть выношено в недрах человеческой души. Это относится как к подготовке вообще, выходу на служение, так и в деле приуготовления отдельно взятого слова, проповеди, беседы, и нет ничего более неблагодарного, опасного и вредного, чем выход на служение тогда, когда мы к нему еще и не призваны.

Нет ничего более нелепого и смешного, как обращение к людям со словом, не вызревшим в тайниках души. Христианская история показывает нам, что великие мужи никогда не начинали скоропалительно и поспешно что-либо говорить, если не удостоверялись в призвании и благословении на то Господа чрез Богом поставленных учителей. Преподобный Силуан Афонский, наш современник, написал свои чудесные записи о Божественной любви спустя сорок лет с начала его монашеского подвига; это было в двадцатом столетии.

Скажем, один из самых замечательных древнерусских проповедников святитель Кирилл Туровский прежде занимался подвигом отшельничества, и даже столпничества в совершенном уединении, то есть молился, размышлял, читал Писание, а потом уже открылся источник его красноречия. Таков был и святой Иоанн Дамаскин, который, как многие знают, вступив в монастырь преподобного Саввы Освященного, получил запрет от старца к составлению священных гимнов и молитв, и Сама Матерь Божия, когда почла созревшим красный плод проповедования, повелела старцу снять сей запрет, и полились источники живой воды из уст преподобного инока Иоанна Дамаскина.

Что же это – значит, нам всем посвятить себя отшельничеству или наложить на свои уста обет молчания? Это было бы просто прекрасно, но, к сожалению, не весьма возможно. Да и время сейчас такое судорожное, торопливое, поверхностное. Во всяком случае, каждому, кто думает и размышляет о слове, кто стремится овладеть им, нужно знать, какого великого приуготовления, нравственной и духовной зрелости оно требует.

И, стало быть, нужно непрестанно сокрушаться душой, ибо все мы сейчас суть духовные пигмеи, птенчики, которые еще не успели вылупиться из яйца. Относится это, к сожалению, не только к прихожанам и прихожанкам, но и ко многим батюшкам, включая и говорящего. И вот, сознание своего младенчества, своей незрелости много уже помогает делу. А теперь поближе к сути.

Что же такое богомыслие, и как им заниматься, и когда входит человек в это состояние? Очевидно, что богомыслие предполагает особенную погруженность ума и чувств человека в область духовной жизни. И, наверное, никто не вкушал начатки этого состояния, если прежде не даровано было ему хорошенько, с терпением, усердием, внутренним покаянием и детской простотой помолиться.

Действительно, только благодаря молитве на наше сердце снисходит та нравственная сила, которую мы именуем Божией благодатью. И когда человеку случается от всей глубины своего естества воздохнуть и помолиться, вложив ум свой непокорный в слова молитвы – бывает, Господь награждает усилие молящегося, и в сердце его устанавливается некая необыкновенная тишина, Не такая, которую мы слышим, а особая тишина, которую некоторые именуют священным безмолвием.

Как на море состояние штиля, когда ни один порыв ветра не колышет водной поверхности и вы не можете заметить ни начатка ряби на этом зерцале водном, так и в душе наступает священное безмолвие, когда Сам Бог налагает Свою десницу на ум и сердце человека и свершается малое чудо в душе молящегося: словно назойливые насекомые, испугавшиеся свечи или «фумитокса», отходят куда-то помыслы, мысли, беспорядочно кружившиеся в голове, внезапно умирают все земные чувства, которые постоянно теребят нашу волю, как цыганята, пристающие к прохожим: «Дяденька, дай, дяденька, ну дай, дай еще», – и не знаешь, куда прятаться от этих цыганят, потому что дал, а им все мало.