Как свойственно огню сжигать без остатка хворост и солому, так постоянная молитва и самая память о вездесущем Творце, Спасителе и Судии нашем постепенно очистят душу обратившегося к Матери-Церкви и возвратят ему чистоту помышлений. Если рассуждения пастыря помогут кому-то освободить свою жизнь от тяжкого гнета – привычки употреблять грязные и грешные, пошлые и ушлые словечки – то и будет благо!

Если же наше слабое слово покажется кому-то неубедительным, подумаем, что сквернословие – это всегда соблазн, особенно пагубно воздействующий на малолетних. А по свидетельству Господа Иисуса Христа, имеющего судить живых и мертвых, кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18, 6).

Приложение II  к лекции 12 Семицветная радуга человеческого слова (Беседа со студентами в г. Старый Оскол) Главным положением нашей беседы я хотел бы сделать следующий тезис: слово, обыкновенное человеческое слово, исходящее из уст, – это своего рода «лакмусовая бумажка», по которой определяются как здоровье, так и нравственные недуги личности, ее болезни, «курские аномалии» души.

Многое можно узнать по этой «бумажке», если за дело берется специалист. Никто не будет спорить, что в жизни педагогов слово может быть и пластырем, и скальпелем, и оружием, и букетом цветов. Со своим назначением справляется то педагогическое учреждение, которое выпускает из своих стен молодых специалистов, владеющих словом. Не стану погружаться в отвлеченные рассуждения о достоинстве ораторского слова, но нарисую вам, используя вместо красок слово, некую радугу, конечно же, семицветную.

И запечатлею ее не на листе бумаги, а на чистом полотне ваших сердец. А каждый из нас пусть подумает, какой цвет ему соответствует, на каком словесном уровне он находится. Уровень первый, в моем понимании, самый низкий, определяется словосочетанием черное слово. Второй, чуть более высокий, именуется праздным, или пустым словом. Далее цвет меняется с черно-серого на более светлый, как бы изнутри озаряется светом.

Третий уровень, на котором ваш покорный слуга хотел бы находиться постоянно, не опускаясь ни на этаж ниже, – теплое слово. Заранее декларирую: кто после перечисления мною семи словесных уровней без запинки сможет повторить все услышанное, тот не просто является психически здоровой личностью, но и заслуживает наименования вундеркинда. Четвертый уровень – золотое слово. От теплого к золотому – один шаг.

Пятый уровень – красное слово, слово прекрасное, слово поэтов и трибунов, покорявших своей речью племена и народы. Шестой уровень – головокружительная, звездная высота: вещее слово. И, наконец, седьмой уровень – выход на околоземную орбиту и вообще за пределы видимого мира, в вечность, в мир духовный – святое слово. Поразительно, какая полярность: от черного – до святого!

Теперь я постараюсь дать краткую характеристику каждого из словесных уровней, а вы, как птички-невелички, которые, словно ноты-осьмушки и четвертушки, сидят на проводах – нотном стане, примеривайтесь – кому куда. Разобраться в этом поможет совесть – самый строгий и нелицеприятный судия. Пусть каждый из наших слушателей превратится в диагноста, доктора Айболита для самого себя, и выберет свою словесную нишу.

Попутно мы будем рассуждать о духовном здоровье и нездоровье, потому что наше слово, как мы еще не выяснили, но предположили, – это «лакмусовая бумажка», симптом, свидетельство о том, что сокрыто в бессмертной человеческой душе и гнездится в смертном нашем теле. Черное слово – это вербальный вирус и, естественно, заразный. Передается он не путем капельной или иной какой инфекции, но через слух.

Черное слово, поселившись в ментальном пространстве личности, начинает производить там свою разрушительную работу, причем совершенно неприметно для инфицированного человека. Приметим, что черное слово может вползти в избушку нашего сердца еще в ребяческом возрасте. Привившись, не будучи вовремя исторгнуто, оно пускает корни. Речь, загрязненная руганью, показывает, что болезнь вошла в силу.

Самой пагубной разновидностью чернословия является, без сомнения, матерная брань. До революции – не культурной, а той, «великой» по своим беззакониям (имя ее, по счастью, уже стерто со скрижалей нашей истории вместе с уничтоженным днем гражданского праздника) – матерное слово именовали богохульством и кощунством. От человека, изрыгавшего подобную словесную блевотину, нормальные люди отшатывались, потому что он «в Бога ругался», потому что он попирал самое святое, что есть у каждого на земле, – собственную мать, его родившую!

Черные слова, свив гнездо в человеческой душе, формируют в ней особое нравственное, а точнее, безнравственное состояние, имя которому – цинизм. Цинизм! Он тождествен вытравлению, атрофии нравственного чувства, что называется в Священном Писании «сожженной совестью». Цинизм познается в неспособности верить в возвышенное, идеальное, святое. Цинизм обозначается плевком через щель передних зубов как реакция, отклик личности и на героическое, и на трагическое... вот так – одним движением языка и губ!

Что и говорить, очень, очень не хочется, чтобы кто-либо из нас попал в сию словесную колею, задержался на этом уровне. Это даже не уровень, это – андеграунд! Да, находящиеся в подобном темном состоянии пишут ныне свои «Записки из подполья». Речь идет о сознании блатном, уголовном и соответствующем ему лексиконе. Урка, социально близкий красным комиссарам, прекрасно владел этим языком.

Очень важно понимать, что вошедшее в сердце черное, грязное, греховное слово делает человека не способным любить. Любовь – состояние высокое, жертвенное, умягчающее и облагораживающее сердце. Как белокрылая горлица чурается грязи, так и любовь не выносит и единого мерзкого, нечистого слова. Вот почему девушкам запросто можно разобраться в том, от Бога он или нет в ее судьбе. Он это или не он?