Мне бы хотелось еще обрести машинку стиральную». Итак, не отступая слишком далеко от сюжета, вместе наполняя его иными реалиями, мы можем вполне осовременить эту сказочку. А можем и идти непосредственно по проложенному Александром Сергеевичем пути, лишь только оттеняя то, что относится к нравственности, говоря о том, как неполезно ходить вслед за своими желаниями, как важно уметь благодарить Бога за то, что есть.

Вложим в уста старика молитву русского народа: «Господи, благодарю Тебя за то, что есть у меня, и трижды благодарю за то, чего у меня нет». Давайте сделаем эту молитву смысловой кульминацией подобного рассказа. Врачуя болезнь старухи, укажем на пользу благодарения, благодарности, на умение довольствоваться малым. Одним словом: не ищи того, чего у тебя нет, но благодари за то, что у тебя есть!

Такое душевное лекарство покажется весьма и весьма ценным для многих людей, источенных заботой о завтрашнем дне, истомленных погонею за земными благами, которых почему-то всегда не хватает. Думаю, что всякий, размышляя самостоятельно и пробуя сам себя в пересказе замечательных русских народных или тех же пушкинских сказок, вскоре обнаружит, какое богатство лежит у нас под руками.

Так как все мы рождены этой землей, воспитаны на русской культуре, и в нас это сокровище, в отличие от иностранных граждан, вложено с детства и даровано с молоком матери , за нами остается лишь востребовать его. Всякий русский человек, особенно православный, тонко чувствующий культуру и слово, без труда сможет взойти на высоты сказа, рассказа, собеседования.

И совершается это по преемству, по таинственной связи с ушедшими поколениями, много нас превосходившими по щедрости, мягкости сердечной, умудренной просветленности, по знакомству со сказаниями, преданиями старины глубокой. А вот другая интонация. Предположим, вы хотите детям, не слишком внимательным и не слишком послушным, предложить нечто из современности, притом, что цель всегда благая – нравственное воспитание.

Главное, чтобы эта цель содержалась в вашем рассказе имплицитно, то есть скрыто, не декларировалась и не постулировалась: «Сегодня, дети, мы побеседуем с вами о пользе воздержания...». И таким образом мы можем использовать какой-нибудь остросюжетный детектив и сыграть именно на этом. У нынешних детей чуткая реакция на всякие триллеры, страшилки, и надо уметь пользоваться особенностями психологии современного ребенка, дабы достигать нужного вам и нужного им результата.

«Друзья, хотите, я сегодня расскажу вам страшную историю? – Да. – А вы не боитесь? – Нет. – А спать будете спокойно? – Конечно ». Вам предстоит теперь не изобрести, но преподнести слушателям некую домашнюю заготовку. Здесь речь пойдет не столько о содержании, сколько об интонации. «Черный-черный город. В этом черном-черном городе... (

всякий владеет этой интригующей интонацией; в чем ее особенность – можно поразмышлять уже после) была одна большая черная улица ... По этой улице шел черный-черный человек. Он остановился у черного подъезда и стал взбираться по черным ступенькам...». Действительно, какой-то совершенно иной мир предстает пред слушателем. Ваша задача, безусловно, не напугать.

Вы и не должны пересказывать никаких ужастиков, но должны заранее обдумать, каким ходом, каким приемом выведете детей к нравственному миропорядку. При этом вы, повторяю, можете пользоваться всеми интонационными «заначками», приемами, действующими весьма сильно, а иногда просто убийственно, если речь идет о вредном воздействии на умы и сердца детей.

Коль скоро мы завели речь о детях, продолжим примеры, касающиеся этой аудитории. Здесь рассказчику большой плод приносит, как и на примере с золотой рыбкой, интонация сказа, переосмысление тех или иных устойчивых сюжетов. Есть, например, советские сказы. Они эксплуатировали в свое время наследие древнерусского сказа, наполняя его новыми реалиями.

Вспомните, откуда это: «Пролетели над могилой Кибальчиша самолеты и покачали крылами с красными звездами, взвились и скрылись в небесной дали. Показались танки Т-34, у могилы дула опустили, отсалютовали и дальше поползли, оставив в земле гусеничные следы. А вот проходили пионеры, салют Кибальчишу отдавали: «Всегда готовы твоими стопами, Мальчиш-Кибальчиш, в бой идти за правое дело! Левой! Левой! Левой!

» [47] И советские идеологи, конечно, очень мудро и расчетливо пускали в ход лиризм такого духовного стиха. Еще с Некрасова пошло это обольщение – использовать религиозные термины в деле просвещения народа чуждой идеологией. Всякие Гриши Добросклоновы [48] ввели Некрасова в грех перед русским мужиком, если тот, конечно, читал Некрасова.

Тем не менее, сам поэт в его творческом замысле всего более уподобляется здесь волку в овечьей шкуре. Применяясь к психологии восприятия нашего слушателя, мы можем весьма свободно кочевать из одного жанрового пространства в другое. Если перед нами разновозрастная аудитория, не будем бояться находить такие жанры и так одушевлять их интонационно, чтобы плод слышания говорил сам за себя.

Предположим, перед вами молодежь, которую сказочками не накормишь. Известно, что уже в подростковом возрасте – пятый, шестой, седьмой класс – дети жаждут коллизий, столкновения. Их интересует драма, борьба, противостояние, поэтому особым успехом пользуются такие сюжеты, в которых сталкиваются добро и зло, положительный и отрицательный герои.