Батюшка посмотрел на меня и сказал: «Ужо тебе». И вот речь, правильно организованная в отношении темпа, бывает очень динамичной и нимало не утомляет слушателя. Между прочим, люди, ищущие любви, восторгов, поклонения аудитории, обычно очень даже хорошо умеют соразмерить темп своей речи. Например, ускоренным темпом с быстрой сменой фактов, музыки, шуток можно пользоваться лукаво и сознательно с тем, чтобы душа, завороженная (уже в плохом смысле)

этим "галопом по европам", этим калейдоскопом информации и впечатлений, расслабилась и, бедненькая, была уязвлена стрелою лжи, которою весьма метко оный купидон выстрелит. Как говорится: «Летит стрела – и падает казак». Именно на этом способе ускоренного темпа основана дьявольская хитрость СМИ (средств массовой информации). Так называемый двадцать пятый кадр.

Когда в поток важной и не важной информации всего-то на полсекундочки включается что-нибудь заведомо нечистое или кощунственное. И потом попробуй упрекнуть такого лектора или диктора, или артиста, который с «восхитительной» легкостью отмахнется: «Ах, не берите это в голову. Кто на это обратил внимание? Все уже улетучилось, прошло, растаяло, как сон, как утренний туман».

Отступление об общих местах, фразах-клише Вчера в ракетной академии о. Дмитрий (Смирнов) сказал военным нечто, заслуживающее внимания. Современные люди никакого мировоззрения и никаких мыслей не имеют. Но гордынька-то остается, она побуждает человека высказываться. Но что он берет за высказывание? Как раз общие места, те ядовитые стрелы, которые напитаны ядом с дерева анчар – Останкинской телебашни. Какие это места?

Мы вчера их даже перечислили за чашкой чая в недрах ракетной академии. Приведу эти фразы-клише: – «все нужно испытать» – это относится к области этики взаимоотношений, да и вообще, опыта жизни; – «что-то есть» – в отношении области догматически-религиозной; – «самое главное – здоровье» – в отношении антропологии; – «зачем плодить нищету?

» – в отношении семейного устроения; – «у меня Бог в душе» – в отношении собственного духовного опыта. И все равно это бесконечно богаче, чем клише западного мироощущения. Там остался в Америке только «фо-фан»: – «зачем ты это сделал? – for fun »; – «ты что там будешь делать? – for fun »; – «как тебе фильм? – fun ». В советское время тоже было что-то подобное: «Знание – сила», «Бытие определяет сознание», «Мы впереди планеты всей», а если кратко: «Мы первые, поэтому нам так тяжело».

Можно еще набрать с десяточек таких заголовков, и получится то, о чем сказал поэт советской поры: «Все его несчастье состояло в том, что он не успел произойти от обезьяны». О клишированных фразах сказали. И о темпе речи мы с вами побеседовали. Далее уместно будет поговорить о паузе, особенно паузе риторической. Но вернемся сначала к владыке Иоанну Сан-Францисскому.

Давайте еще немного его послушаем: Техника уже давно увеличивает передвижение людей и их добывания земных ценностей. Казалось бы, больше времени должно остаться у людей на жизнь духа. Однако нет. Душе труднее и тяжелее стало жить. Материальность мира, быстро крутясь, втягивает в себя и душу человека. И душа гибнет, ей нет времени уже ни для чего возвышенного в мире – все вертится, все кружится и ускоряет свой бег. Какая ужасная призрачность дел.

И, однако, она крепко держит человека и народы в своей власти. Вместо духовного устремления миром уже владеет психоз плотской быстроты и плотских успехов. Вместо усиления святой горячности духа происходит все большее горячение плоти мира. Создается мираж дел, ибо к делам призван человек и не может быть спокоен без дела. Но дела плоти не успокаивают человека, т. к. не человек ими владеет, а они им.

Человек – раб дел плотских, строит на песке, а построенное на песке разрушается. От земного дома человеческого остается куча пыли, вместо многих гордых строений осталось куча песка. Из этого песка человек опять строит себе мир. Песок осыпается, и человек трудится, подбирая его... Бедный человек! Все закованы в цепи малых, ничего душе не дающих дел, которые надо выполнить возможно скорее, для того, чтобы можно было, как можно скорее, начать ряд других, столь же ничтожных дел. Где же взять время на добро? Даже подумать о нем нет времени. Все заполнено в жизни.

Добро стоит как странник, которому нет места ни в   служебной комнате, ни на заводе, ни на улице, ни в доме человека, ни – еще менее – в местах развлечений его. Заметьте, какой простой язык в проповеди, а между тем владыка Иоанн – прекрасный поэт, он так владеет словом! И кто читал его книги, знает, что это просто сокровище. А здесь, когда все гениально просто, так и   ангелов со сто.

Дальше читаем: Добру негде приклонить голову. Как же торопиться его делать, когда нельзя даже на пять минут пригласить к себе   – не только в комнату, но даже в мысль, в   чувство, в желание. Некогда! И как добро этого не понимает, то пытается стучаться в   совесть и немного мучить ее. Дела, дела, заботы, необходимость, неотложность, сознание важности всего этого совершаемого... Бедный человек!

А где же твое добро, где же твой лик, где ты сам? Где ты прячешься за крутящимися колесами и винтами жизни? Всё же скажу тебе: торопись делать добро, пока ты живешь в   теле. Ходи в свете, пока ты живешь в теле. Ходи в свете, пока есть свет. Придет ночь, когда уже не сможешь делать добра, если бы и   захотел. Но, конечно, если ты на земле, этом преддверии как рая, так и ада, не захотел делать добра и даже думать о добре, вряд ли ты захочешь делать его тогда, когда окажешься среди ночи, за дверью этого существования, вытолкнутый из рассеявшей и развеявшей твою душу суеты земной жизни в холодную и темную ночь небытия. Оттого торопись делать добро!

Начни сперва думать о том, чтобы его делать, а потом подумай, как его делать, а потом начни его делать. Торопись думать, торопись делать. Время коротко. Сей вечное во временном. (Это прямо про нас с вами!) Введи это дело, как самое важное дело, в твою жизнь. Очевидно, и к проповеди, и к словесному общению должно приступать с сознанием, что это доброе дело.