Это сущие разбойники, о которых сказано: не входяй дверьми во двор овчий, но прелазя инуде, той тать есть и разбойник (Ин. 10, 1). Т.е. идут к слушателю не с открытым сердцем, не к сердцу обращаются, а пытаются просто подавить критическое восприятие, каким-то образом привести слушателя в состояние нравственного паралича. Этим владеют сектанты, безусловно, все масти, их великое множество. Но как владеют?

Им бесы помогают, если им еще и от природы даны какие-то риторические способности, владение аудиторией, педагогические навыки, умение работать с массами.  Встречается это и среди нас, православных. Иногда человек то ли по властолюбию, то ли по гордыне или по каким-то другим внешним, земным мотивам, так говорит слово, что вызывает скрытое сопротивление у духовно опытных или у людей с чистым сердцем.

Одно с другим здесь, конечно, сочетается. Бывает, что и человек, совсем не посвященный в опыт духовной жизни, почему-то не принимает слова, что-то ему не нравится в говорящем. Бывает, что человек, хотя сам и не имеет истинного смирения, но он уже стреляный воробей, его на мякине не проведешь. И поэтому он способен некоторым сердечным чувством взвесить нравственные достоинства говорящего, никак его, безусловно, не судя, что было бы грехом.

Мы уже говорили с вами о том, что словом выявляются личные качества. Проповедующий сам о себе все расскажет, хотя бы говорил и о других, даже на отвлеченных примерах. Так вот, то слово, которое насыщено энергией добра, то слово, за которым стоит деятельная жизнь, т.е. личное покаяние, молитвенная обращенность к Богу, сопротивление злу, трезвение, целомудрие сердечное – такое слово, конечно же, в принципе чуждо какой-либо агрессии.

Это слово охотнее устремляется к Богу, чем к людям. Это слово, при всей его насыщенности добром, никак не посягает на человеческую свободу. Это слово уподобляется благодати Божией. А благодать Божия никогда не ломает человека, никогда не действует без него. Но благодать лишь возбуждает, располагает, являет образ истины, предлагает свою помощь и... ждет ответного шага.

Тогда и происходит соработничество немощи человеческой и силы Божией. Как, скажем, замерзший путник может почуять тепло и тотчас повлечется в дом, где жарко натоплена печь и потрескивают дрова; или заплутавший в темноте устремится на огонек; или оголодавший почует запах здоровой и сытной пищи – так вот и Божья благодать не строит никаких миражей, не прельщает, не обманывает, но делает все от нее зависящее, чтобы слушающий сам захотел войти, склониться к этому оазису живой воды и от него черпать.

Вот, коротко говоря, пополненное нашим христианским размышлением учение античных риторов в его очищенном и облагороженном виде, которое, мне кажется, очень пригодно для слушателей Богословского института. Что, между прочим, из этого следует? Из этого следует, что обращение к людям – дело весьма и весьма ответственное, к которому надо готовиться, и готовиться не столько в смысле изучения соответствующей литературы, сколько в смысле вашего нравственного, духовного состояния.

Бывает, что человек, нагрешив, лишается дерзновения в слове, лишается легкости слова, лишается силы слова, потому что он не носит в   своем сердце мира Христова, не чувствует свободы от страстей, осознает себя побежденным, а   не победителем злобы мира сего, и поэтому предпочитает молчать. Только если спрашивают, кратко что-нибудь ответит.

Как ему проповедовать и мыслями делиться? Что я такая-этакая за птица, чтобы еще чем-то делиться? Помните, как Молчалин у Грибоедова говорил: В мои лета не должно сметь свое суждение иметь?[5] Суждения-то у него были, но он сознавал всю их низость и поэтому предпочитал молча, втихую добиваться своего. А тот, кто проповедует, он весь на виду.

И поэтому даже малая нечистая мысль, сокрытая в глубине души, может внезапно проявиться в его речи и наказать такими последствиями, какие надолго оставят его позади молчалиных. Лучшей подготовкой к общению с людьми является частая исповедь, Причащение Святых Христовых Тайн и молитва. Скажем, святой праведный Иоанн Кронштадтский, который все время был с людьми и на людях, умудрялся уединяться на полчаса, на 40 минут, на час.

Как говорят его биографы, он освежал свои внутренние силы молитвой к Богу и чтением Священного Писания. Когда мы читаем Писание, то, как известно, Сам Бог беседует с нами, а когда мы молимся – мы беседуем с Творцом. И по опыту можно сказать (по опыту тех, кто проповедует), что в личном общении с аудиторией нам куда больше помогает малое молитвенное уединение, чем лихорадочное подчитывание, перечитывание, желание ухватить будто бы недостающую нам информацию.

Студенту это, конечно, привычно, коль скоро он должен сдать экзамен и ждет счастливого билетика, но педагогу, учителю, воспитателю, безусловно, радеть нужно о вот этих качествах сердца. Тогда Бог и слово ему даст. Как говорил святитель Тихон Задонский: любовь найдет слова. Любовь ко Христу и, соответственно, любовь к людям научит вас, что и как сказать.

Теперь мы с вами обратимся к Новому Завету и из него извлечем некоторые свидетельства, касающиеся речений Христа Спасителя. 2. Свидетельства о слове Господа нашего Иисуса Христа Речения Господа нашего Иисуса, безусловно, недосягаемо высоки. И мысль о подражании им может быть даже греховной. Богу подражать невозможно. Но все-таки для себя нечто полезное и ценное мы, безусловно, должны усвоить.

Вспомним, как на празднике кущей многие из народа уверовали в Него, а фарисеи, услышав об этом, послали своих служителей, чтобы схватить Его (Ин. 7, 32). Но никто не смог наложить на него рук. И когда служители возвратились к первосвященникам и фарисеям и те спросили: Для чего вы не привели Его? – то служители (их было несколько, и, видимо, среди них были простые и совестливые стражники)