, что мысль, равная слову, несет в   себе силу, дух – духовную силу. Эта сила обымает собою уже как мысль, так и наше слово. Вот здесь-то мы поведем речь об искусстве слова, ибо с этой силой, более чем с какими бы то ни было украшениями-витийствами, и сопряжена тайна словотворчества, тайна словесного делания, а значит, и тайна восприятия нашего слова слушателем.

Если бы наши мысли и слова не обладали никакой силой, если бы они были бездуховными и уподоблялись бы шороху опадающей осенней листвы, колыханию ветра или шуму в проводах, если бы наше слово действительно было произведением какой-то высокоорганизованной материи, как заявляют некоторые пустословы, то оно, слово, никакого бы качественного изменения в этом мире не производило. Прежде всего, в сердцах людей.

Оно бы просто слышалось и растворялось в   небытии, как снежинки, которые падают с неба и, едва опустившись на ладонь, тотчас исчезают. Но судьба слова совсем иная. Оказывается, что слово, исходя из уст говорящего, неким таинственным семенем падает в сердца человеческие. Не на головку мы воздействуем и не на подсознание, а прямо на сердце.

Так вот: метнешь семена, и они падают, падают в борозды хорошо разрыхленной вступительными экзаменами почвы наших будущих богословов, педагогов и катехизаторов. Удивительное дело: слово, с   одной стороны, покидает говорящего и свивает себе гнездышко в душах человеческих, а с другой стороны, оно остается при говорящем. Если бы слово действительно уходило от нас, то, наверное, человек после акта речи чувствовал бы себя словно выжатый лимон, а уж тот, кто прочитал лекцию, мог бы только в изнеможении опуститься на носилки.

На самом деле здесь действует какой-то удивительный закон, совершенно не схожий с физическими законами, которые говорят о   сохранении энергии. Нет, слово поселяется в   сердцах людей и, живя в этих сердцах, производя там некую таинственную сокровенную жизнь, более всего питает (если в добром расположении говорит человек) его собственное сердце.

И, как вы видите, это тоже особенная тайна, которая может в определенном смысле соотноситься с тайной воплощения. Как сказано в ирмосе четвертой песни воскресного канона восьмого гласа о   Христе: не оставль недра Отча и нашу нищету посетив. Или как мы читаем тропарь пасхальных часов: Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в раи же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй Неописанный.

Вот такое удивительное свойство человеческого слова. Мы с вами договорились особенное внимание уделить духовности слова. Откуда этот дух, проникающий собою слово, делающий это слово событием в жизни человека? Между прочим, древние античные поэты, риторы, трибуны знали, что слово – это, прежде всего, действие, действие духовное. Так, например, специалисты по греческому языку слова «поэзия» и «поэт» возводят этимологически к значению «действие, изменение».

Поэт – это тот, кто изменяет мир словом. У древних были даже прекрасные легенды, например, об Орфее, который своим голосом свершал чудеса. Но не о легендах нам надо говорить, а о Священном Писании, которое являет эту замечательную способность Божественного Слова: рече и быша, – сказано у   царя Давида в Псалтири (Пс. 32, 9) о Слове Божием: «сказал, и стало так». Повеле и создашася (там же), т.е.

повелел, и то, что повелел, начало быть, осуществилось. Итак, дух, или, лучше сказать, сила, наполняющая слово, порождена тем же началом нашего естества – духом человеческим. Давайте теперь подумаем о следующем. Дух-то бывает разный. Бывает дух спокойный, мирный, светлый, истинный. Бывает, что мы ощущаем дух любви, дух правды. А бывает дух льстивый, лукавый, дух нечистый, блудный бывает дух.

А бывает слово злое, колючее, колкое, взъерошенное. Бывает слово мрачное, темное, тяжелое. Бывает – пустое, выхолощенное, вялое, бессильное. А бывает, что от слова только оболочка остается, как шелуха от пшеницы после молотьбы. Для нас это самое важное – поразмышлять: что такое святой дух в человеке? Нас интересует с   вами слово духовное и педагогическое.

Мы хотим непременно сеять разумное, доброе и вечное. Это значит иметь святое слово, т.е. непосредственно Богом освященное. Как заполучить такое слово, о котором можно было бы сказать детским языком: «А орешки непростые, все скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд»? Думаю, что будущий педагог, словесник, катехизатор, прежде чем ему отворить свои уста, прежде чем обратиться со словом к   слушателям, конечно, должен креститься.

Ибо через таинство крещения происходит, как вы знаете, освящение человеческой природы. Через таинство крещения, с верой воспринятого, мы с   вами роднимся с Самим Господом Богом, Словом воплощенным. Через таинство крещения мы с вами приемлем дар Святого Духа, который непосредственным образом касается нашего духа, нашего ума – того творческого словесного органа, которым начинается всякое слово.

Но мало принять эту силу, этот удар, нужно и от себя ведь что-то представить Богу. Что же мы должны от себя представить Ему? Ведь крестится человек не неподготовленный вовсе, а   тот, кто уже прошел оглашение. Так его и называют: катехумен – оглашаемый, оглашенный. Мы должны представить от себя Богу православное мировоззрение, миросозерцание христианское.

А что это такое – православное мировоззрение? Очевидно, что православное мировоззрение есть усвоение нашим умом (а ум – это глубокая вещь в человеке) всех богооткровенных истин относительно Самого Творца и Создателя нашего, относительно мира, Богом созданного из небытия в шесть дней, и относительно человека – венца творения, относительно места человека в этом мире и относительно цели жизни христианской. Мы должны усвоить богооткровенные, т.е.