Здесь же скажем и о тех методах, которые предполагает использовать богиня для достижения своей цели. Во-первых, подобно тому, как римский пантифик манипулирует «сверхдолжными заслугами» святых, лжебогородица способна распоряжаться человеческими грехами: «Передаю вам часть грехов от одного к другому Видя неспособность избавиться от греха собственными силами, изымаю его из чаши и передаю ближнему». Во-вторых, дело все же не обходится без святых с их «сверхдолжными заслугами»: «Святые прививаются к нашим душам, живут внутри нас и домостроительствуют тайно, невидимо». Но, пожалуй, больше всех в деле нашего спасения участвуют ангелы: «Предавшись Ей , мы сподобляемся ангельской работы над своими душами. Херувимы и чины бессмертные невидимо приступают к верному и совершают постепенную, таинственную работу по очищению ума, сердца, тела и души». «Ангел-хранитель постепенно формирует духовную сферу, заимствуя частицы известных сфер для своего подопечного». А вот совершенно удивительный текст: «Видя немощь вашу и слепоту, посылает Господь вестников Своих к издыхающей под тяжестью греховного бремени душе, и много тайн невидимо творят святые Божии над вами: осеняется сосуд греха, и черная жидкость на краткое время превращается в святую воду В момент очищения греховной чаши предивное небесное умиление охватывает сердце подвижника, но краток этот миг – как знамение, даваемое в укрепление и душа возвращается в прежнее состояние». Это свидетельство знаменательно не только как описание метода «ангельской работы» над человеческой душой, но и как доказательство тождества (в силу их алхимического пресуществления из одной в другую и обратно) «адской субстанции», содержащейся в «греховной чаше» с субстанцией «Непорочного Начала».

3. 3. 7. Деградация личности.

Непременным условием принятия новой веры оказывается «умопомешательство на грани самоубийства»: «Иные примут Слово через мучительный кризис и болезнь, апатию и тоску на грани умопомешательства или самоубийства». «Мысль о самоубийстве, как никакая другая, приближает к духовному порядку ». Примечательно, что ересиарх вовсе не скрывает от последователей своей благосклонности по отношению к самоубийцам, он даже несколько романтизирует их: «С детства я испытывал тайную симпатию к самоубийцам, я их особым образом чтил как неких высших людей. Кругом все цепляются за жалкую жизнь. В этом виделось что-то животное. В самоубийце – героическое, философское. Наверное, самоубийцы более христиане духом, чем обыватели, спокойные. Самоубийца приносит себя в жертву – закалывает себя добровольно». Отныне «отношение к самоубийцам иное, чем в прежние времена. самоубийцы рассматриваются ангелами как невинные жертвы родового проклятия». То есть, в контексте «марианского» вероучения, самоубийство может рассматриваться как соискупительная жертва! История знает несколько примеров, когда целые секты (около тысячи человек) совершали ритуальное самоубийство (наиболее известны самоубийство 911 человек из секты «Народный храм» в ноябре 1978г. в Джонстауне, самосожжение последователей секты «Ветвь Давида» в апреле 1993г. в Вако и др.) и приведенные цитаты являются очень тревожным симптомом.

Если «богородичное» вероучение одним словом можно охарактеризовать как ересь (точнее, нагромождение множества ересей), то для аскетики БЦ определяющим словом является – прелесть и вопрос о самоубийстве может послужить здесь своего рода катализатором. Самоубийство – закономерный финал прелестной одержимости. Как мы можем узнать из патериков, бесы нередко доводят прельщенных подвижников до этого трагического шага. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Береславский откровенно признает: «беснование» – одно из характерных «марианских» качеств. «Новые русские святые», согласно представлениям лжепророка, будут «раздражительны, гневливы, бесноваты». И последовательных членов БЦ такое положение нисколько не должно смущать: «Помоги Господи считать себя бесноватыми ». Что может быть общего между этим «молитвенным» пожеланием и христианским «не веди нас во искушение, но избави нас от лукавого» из молитвы Господней?!

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время мы являемся свидетелями формирования антихристианской цивилизации, некоей глобальной антисистемы. Ее характерными признаками являются: плюралистическая политика, постиндустриальный социально-экономический строй, постмодернистский культурно-философский менталитет и постхристианская (т. е. антихристианская) религиозность, основные черты которой уже намечены в движении New Age. Это движение претендует на звание «Церкви Третьего Завета». При этом цифра «три» отнюдь не случайна: и идея «Третьего Завета» (или «богородичная» «Богоцивилизация III», провозглашенная на XXI-м «Соборе»), который должен заменить собой христианство и дать людям более совершенное знание о Боге, и ожидание «Третьей волны», принципиально нового типа человеческой цивилизации, связанные с наступившим III-м тысячилетием, несомненно имеют типологическое сходство с иудаистской концепцией «третьего Храма», в который возвратится изгнанная шехина – Слава Божия и, одновременно, женский принцип в Боге. По выражению современного иудейского теолога Арье Бараца, «Христианство – это религия разрушенного Храма, религия изгнанной Шехины». Христианское откровение Бога Отца через Сына и Святого Духа не может быть принято иудаизмом хотя бы потому, что «в ту пору, когда пришли христиане для иудеев Святой Дух уже означал низшую форму пророческого вдохновения, то, что пришло на смену изгнанной Шехине, пришло на смену женскому началу в Боге!». Таким образом, возвращение шехины должно быть сопряжено с невиданным доселе мистическим подъемом. Осталось только воссоздать Храм. Но, как известно из Церковного Предания, третий Иерусалимский Храм будет местом религиозного поклонения антихристу, т. е. – антицерковью. Если Христианская Церковь является «Невестой Христовой» (Еф.5,22-32; ср.: Откр.21,2; 22,17), а в эсхатологическом контексте – апокалиптической «Женой, обличенной в солнце» (Откр.12,1), то, согласно той же апокалиптической символике, церковь антихриста подобна «блуднице вавилонской» (Откр.17,1). И здесь мы вновь сталкиваемся с феминной символикой, поэтому попытка возрождения (в рамках нового религиозного сознания) почитания Великой богини-Матери не кажется нам случайной. Сама идея поклонения Женскому лику божества имеет древнее языческое происхождение и на всем протяжении религиозной истории тяготеет к языческим же формам выражения (чувственность, экзальтированность, оргийность и т. п.). Это вполне закономерно, т. к. наделение объекта религиозного поклонения характеристиками пола предполагает привнесение в религиозную жизнь эротического элемента. А, поскольку языческие представления о Боге не соответствуют объективной реальности, то для заполнения этого зазора необходима игровая форма, в которую и облекается любой «естественный» религиозный культ. В свою очередь поклонение влечет за собой уподобление предмету поклонения. В данном случае, происходит культивирование феминных качеств: пассивность, податливость, эмоциональность, чувственность, душевность и пр. «Согласно р. Лурии доминирование мужского начала – это характеристика именно нашего мира, в мире грядущем должно преобладать как раз начало женское». Вот почему женственность является символом грядущей антихристианской эпохи.

Процессы, происходящие во враждебном по отношению к Церкви мире, не представляют для ее чад серьезной опасности. Но несомненно, что такую опасность таят в себе попытки талантливых религиозных мыслителей «воцерковить» поклонение женственности за счет соотнесения культа богини-Матери с почитанием Богородицы и вымышленным культом Софии. Если сейчас споры о Софии несколько приутихли, то новые шаги в сторону «оязычивания» культа Богородицы совершаются и по сей день. В настоящее время эти процессы серьезно затронули католичество. Плачевное положение католической мариологии усугубляется многочисленными лжеявлениями и лжеоткровениями «Девы Марии». И, хотя в православном мире эти явления вызывают противоречивые оценки: от резкой критики до безусловного одобрения, непредвзятого исследователя не может не насторожить их формальная и содержательная сторона. Говоря о форме явлений, необходимо отметить, что чаще всего они происходят в воздухе и изобилуют визуальными эффектами (напр., Фатима). Именно эти особенности, согласно православному Преданию, будут отличать знамения антихриста (ср. Лк.21,11; Откр.13,13), которыми он будет пытаться «прельстить, если возможно, и избранных» (Мф.24,24). Что же касается содержания «откровений», то его можно выразить следующем образом: Бог трансцендентен по отношению к миру, а значит пассивен. Он поручает заботу о мире тварному существу (и здесь нет принципиальной разницы, будь то «Ангел с неба» (Гал.1,8) или «Честнейшая Херувимов»), играющему, таким образом, роль активного посредника между Богом и миром. В свою очередь это означает, что акценты в религиозной жизни должны сместиться от Творца к твари. Причина неприемлемости для православного сознания «марианских откровений» заключается «в ярко выраженном христоцентрическом и теоцентрическом направлении восточной духовной жизни, где высшие мистические состояния всегда мыслятся как непосредственное единение ума и сердца со Христом или как познание Св. Троицы. На этой степени духовной жизни всякое уклонение внимания в сторону ангелов рассматривается если не как прямо ложное, то во всяком случае как имеющее меньшую ценность» (ср. Откр. 19,10; 22,9).

Однако и здесь все не так уж просто. «Марианские» явления уже затронули не только католический Запад, но и православный Восток, Россию. Вот два примера. Первый – явление Богородицы (?) в 1987г. в селе Грушево (Украина), которое с восторгом описано в широко известном издании «Православные чудеса ХХ века». В описании явления смущает все тот же привкус прелестного лжезнамения: «Почти все присутствовавшие видели темный силуэт: женскую фигуру в человеческий рост, иногда – одну голову