There is no reason for complacency when we speak of contemporary church life and of achievements in the education of children and youth. In some respects, our era has something in common with the era of early Christianity. The Christian faith, that is, the belief that Jesus Christ is the God-Man, that God is Triune, and that the Church is the living Body of Christ, is confessed by a minority, and even this minority is divided and split. Christian symbols, holidays and traditions have largely lost their vitality. They either disappear from our lives, or become an object of trade, or are identified with culinary or national customs and too often come down to something pleasant, but not very understandable. In many countries, a person must have considerable courage to confess that he is a Christian. And even where there is no hostility to religion, culture is separated from religion. It is difficult to find any Christian content or Christian understanding of life values among the impressions that a modern child receives at home, at school, reading books, magazines, and getting acquainted with advertising. This also applies to those families who regularly attend the temple. The child is growing up today in an environment very reminiscent of the era of the Roman Empire

The great difference is that today the clear line that has always run between Christian and non-Christian worldviews is blurred. In the Roman Empire, school education was completely secular. The prevailing ideas about marriage, about the essence of family relations, about the human personality differed sharply from the Christian ones. A Christian child grew up at home, clearly aware that to be a Christian means to be different from the surrounding society, denying its values. Compromise with the environment or "adaptation" was unthinkable. Today, these boundaries are blurred. What does it mean to be a Christian? Who calls himself a Christian today? Theological differences have been erased. The words "conservative" and "doctrinaire" have become abusive expressions. The perception of Christianity as something that thirty or forty years ago gave a person respectability in the eyes of society has also been destroyed. It is difficult to reproach young people for rejecting the hypocrisy of such Christianity, although there was not only hypocrisy in such a perception.

Many people who call themselves Christians claim that they perceive Christianity primarily as the Sermon on the Mount, the meaning of which is love and respect for people, in peace and benevolence, as well as the recognition of a very vague sense of some Divine Power present in the world. This is quite enough for them. Of course, one should not dispute the sincerity or value of such statements. Yet we have no right to assert that ethical and moral values are the distinctive and exclusive privilege of Christianity. Ethical codes exist not only in religions; Even communism and Nazism have a very strict moral code based on discipline, self-sacrifice, comradeship, obedience to authority. A textbook of ethics for pedagogical institutes, published in the Soviet Union, tells about the rules of good manners, obedience, honesty, mutual assistance and similar things in the spirit of the XIX century. Therefore, if we assert that Christian morality is the essence of Christianity, we must understand what Christian morality is and how it differs from morality in its generally accepted understanding. There is a paradox here: Christianity is inconceivable without its morality, its ethical law; And yet the ethical law can exist completely independently of Christian concepts of life and can even be hostile to the Christian faith.

Thus, today, in raising our children, we are faced with a situation that the early Church also faced. And yet, there are many differences. We cannot simply adopt the piety of a medieval man. Spiritual values and requirements have become part of our thinking today. Faith in the freedom of man in God's world, in the creative purpose of man in the world, respect for the human person and tolerance have always been an integral part of Christian thought in the personal lives of saints and theologians, but in the life of society, in everyday life, they have not been dissolved. The Inquisition, religious persecution and wars, walking in line at home and at school, intolerance – all this was by no means explained only by "human imperfection". All this was part of the generally accepted and recognized system of "saving souls".

For centuries, the philosophy of education (secular and Christian alike) considered it axiomatic that the soul of any child is a "blank slate". Protect the child from bad influences, punish for misdeeds, reward for good – and, in the end, you will get a good person.

Meanwhile, one of the main theses of Christian spiritual education (as can be seen, for example, from the Philokalia) states that each soul is unique and that the task of the spiritual father is to determine concretely what is necessary for the spiritual growth of each unique personality. This approach was not reflected in the religious education of children. Some spirit-bearing teachers and saints had a remarkable gift of insight, penetrating the world of the individual with a spiritual eye, but in general, the educational program in the Church did not orient the teacher to understand the individuality of the child and help him to manifest his innate talents and characteristics, to encourage his creative abilities and desire for self-expression, to help him to understand more deeply the reasons for his behavior.

The principle of man's freedom before God has been realized by mankind only recently. It is this concept that distinguishes our Christian worldview from modern anti-Christian totalitarian ideologies. It is "the assurance of things not seen" (Heb. 11:1). Without freedom, there can be no faith. You can only truly believe if you have the freedom to doubt. This has always been implied in Christian theology, but only recently has it become part of the universal Christian consciousness

All this acquires great importance for the deepening of the general principles of Christian education. It only means that we can reveal to a person what we believe, the reality of faith in our lives, but we cannot force anyone to believe, and therefore we cannot force anyone to believe correctly. The highest act of faith is called upon to become the free expression of man's will. This is the basis of the now generally accepted principle of religious tolerance, and therefore we cannot apply the authoritarian method of religious education. This does not mean that we reject authority. A significant part of our faith is based, of course, on trust in authority – in the authority of the saints, the Church, the Holy Scriptures. But this trust is the result of free choice and cannot be imposed on anyone. Authoritarianism in the field of religious education no longer works. We cannot instill in our children, "You must believe this and that because I say so, or because the catechism says so, or because the Bible says so..." We can and are called to say: "I believe...", "The Church teaches...", "It is written in the Gospel..." Education should be based on the exact knowledge that any adolescent or young man can believe only through his own free choice. That is why it is important for us to understand our children, to carefully observe their mental and emotional development, the motives of their actions. In contrast to the traditions of the past, the child's way of thinking and his creative imagination are called upon to become objects of Christian education today

Сегодня Православной Церкви брошен вызов. В области религиозного воспитания ей необходимо обрести подход, который был бы укоренен в общецерковной традиции. В этой живой традиции мы различаем не только знание о Боге, но и благодатную жизнь в Церкви, братские отношения с другими людьми. В то же время христианское образование направлено, прежде всего, на личность. Будь то младенец; отрок; подросток или юноша, педагог призван найти к каждому личностный подход, в зависимости от уровня: говорить на понятном языке, понимать и разделять нужды и заботы, любить личность в ее данности. Религиозный опыт действенен независимо от того в каком возрасте находится человек или на какой стадии интеллектуальной зрелости; процесс христианского воспитания должен стать процессом роста, накопления личного опыта, постепенного преображения личности в целом. Эта цель и этот вызов настолько велики, что достичь и достойно ответить можно лишь в том случае, если мы будем жить полнотой церковной жизни. Цель христианского воспитания – реализация харизмы, благодати, Церкви как целостного организма.

Перед лицом вызова, который бросает нам современность, мы можем глубже осознать конкретные проблемы, стоящие перед современной Православной Церковью в Америке. Необходимо учесть влияние важных факторов:

Православие в Америке все еще не преодолело сознания «гетто» – «эмигрантской церкви», этакого этнического ковчега, скитающегося вдали от Отчизны. До сих пор существуют церковные приходы, которые осознают себя подобными ковчегами. Однако национальный характер церковной жизни бывает в каждом новом поколении. Национальные традиции становятся более поверхностными, менее связанными с подлинными религиозными ценностями, хотя по–прежнему весьма важны для многих. Из ответов на анкету, разосланную в 1972 г. родителям в 100 приходах, следует, что 70% опрошенных считают, что «традиции, унаследованные от родителей», оказали огромное влияние в воспитании детей православными; 89% упомянули «посещения церковных служб»; 56% отметили значение проповедей; 19% назвали влияние религиозной литературы. Более гибкая церковная молодежь склонна считать, что сама природа Церкви умаляется, когда ее уподобляют этническому гетто. Они ощущают, что Православие не может и не должно оставаться «русским», «греческим», «сербским» или «украинским», что Церковь выше национальных особенностей.

Такой подход, однако, оставляет нерешенной весьма важную проблему. Православие и церковная жизнь – это не абстрактные концепции. Они не обретают полного выражения в учении или богословских взглядах. «Домашние церкви», которые так часто упоминаются в посланиях апостолов, доподлинно живые клетки тела Церкви. «Домашняя церковь» по своей природе воплощает религиозные ценности и верования в повседневном быту, в поведении, праздниках, застольях и других глубоко традиционных обычаях. Семья есть нечто большее, чем отец, мать и дети. Семья – это наследница нравственных и духовных обычаев и ценностей, созданных дедами, прадедами и пращурами. Об этом нам постоянно напоминают рассказы Библии о ветхозаветных патриархах. Очень трудно создать по настоящему христианский жизненный уклад в стерильном лабораторном окружении, свободном от каких–либо традиций. С этой точки зрения американское Православие проходит трудный и ответственный период созидания собственных традиций. Я считаю, что для созидания этой новой традиции будет полезным, если нити религиозно–культурного наследия Родины будут вплетены в новую ткань.

Одна из особенностей православной жизни в Америке заключается в том, что христианскому воспитанию в церковно–приходских школах придается большое значение. Их часто называют «воскресными». В новых приходах школы проектируются столь же тщательно, как и храмы. Подчас новые школьные здания изумительно оборудованы и выглядят роскошно, если учесть, что используются они лишь в течение часа один раз в неделю. Миряне, которые преподают в этих школах (совершенно новое явление в православной церковной жизни) становятся «авангардом» Церкви, они наделены глубоким чувством ответственности и преданны своему делу. Они отдают себя Церкви целиком и потому часто являются лучшими ее членами.