Другой способ состоит в наблюдениях над предметами житейскими, попадающимися под руку, и возведении мысли своей к каким-то словам или местам из Писания, где этот предмет упоминается. Наблюдаешь красоту лугов или садов - вспомни о рае. Заметишь радугу - вспомни, что потопа больше не будет, но будет второе пришествие Господа на Страшный Суд с родом человеческим. Увидишь пасущихся овец - вспомни евангельскую притчу о добром Пастыре. Во время сеятвы или жатвы на своем огороде вспомни притчи о Сеятеле. Глядя на красивые цветы или полевых птиц, вспомни о вреде излишней заботливости и о благости Отца Небесного, одевающего полевую траву краше самого царя Соломона. Не случайно Господь изъяснял тайны Царствия Божия сравнениями из самой обыденной жизни рыбаков и земледельцев.

Хорошо, если такое размышление и воспоминание станет для тебя привычным. Но надежды на это немного. Люди для того и удалялись в пустыни и дебри, чтобы суета и толкотня мiрская не кипятила им умы. Но по крайней мере не пропусти ни одного случая уединенного пребывания на природе без того, чтобы не заняться богомыслием. Усилий для этого не потребуется практически никаких, а польза будет.

Вот сколько всего требуется, чтобы привести ум в порядок. Неверующему человеку все это покажется мучительным. А верующему все это так просто и естественно, что нужно только приложить чуть-чуть внимания к себе и весь труд хранения ума будет удобоисполнимым.

Хранение сердца

Чувствительная сторона души не менее умственной нуждается в воспитании и воздержании. Пока мы говорим еще только о внешних отправлениях ума и сердца, о том, что связывает их с внешним мiром. Пищею для ума служит информация; подобно и у сердца есть своя пища - душевные впечатления.

Ум по своей падшей природе тянется к информации легкой и приятной, над которою не нужно ни трудиться, ни напрягаться. Но нужно ли давать ему такие поблажки, не лучше ли направлять его на полезное? Так же поступает и тело: ищет себе сытости, тепла и отдыха. Но мы должны принуждать его к трудам и ограничивать во всем приятном. Иначе ни ума, ни здоровья у нас не только не приложится, но и не останется.

Подобно сему и сердце требует себе свойственных ему легких и пустых впечатлений, а мы должны направлять его на чувства добрые и глубокие. Уму хочется развлечься кроссвордом или колонкою мелочей в газете, сердцу хочется найти там же веселый анекдот или любовную историю. Наибольшей же популярностью и у сердца, и у ума пользуются зрелища и фильмы, поскольку впечатления от них наиболее наглядны и легки, просты и пусты.

В наше время во многих городах и поселках часто отключают то газ, то водопровод. О горячей воде люди давно уже забыли, а отопление работает с таким расчетом, чтобы только не замерзли трубы. Последнее, что исчезнет из всех коммунальных благ - это электроснабжение. Для чего так сделано? - Чтобы обреченные до последнего момента принимали духовный наркотик телевидения, а принимая его, не пытались сопротивляться. Голубые экраны стоят и в казармах, и в тюрьмах, и в больницах, и в школах, и в домах - повсюду. Они - главные средства растления и убийства души покоренного народа. Без них держать людей в постоянном обмане и рабстве было бы сложно.

Что табак, водка и гашиш для тела, то и телевизор для души. Он обманывает и оглупляет ум, о чем мы уже говорили, но еще вреднее он для сердца, ибо питает его впечатлениями греховными, мелкими, скотскими и зверскими. Он последовательно разжигает все страсти сердечные. Добрые чувства сострадания и жалости, которые еще остаются в душе от природы, он крадет оттуда и дарит героям своих фильмов, обращая их в пустые мечтания. Зато злобу, эгоизм, блудную похоть, гордость и жестокость постоянно насаждает, питает и поддерживает.

Той же цели в отношении сердца служит все столь многотиражно издаваемое "чтиво": пустые и грязные газеты и журналы, любовные, детективные, фантастические рассказы и повести. "Пустые романы", от которых отговаривал нас святитель Феофан, еще самое безобидное в этом потоке.

Впрочем, если человек пережил обращение ко Христу, то он и сам понимает вредоносное действие таких впечатлений и не питает к ним сочувствия. Но привычка и пристрастие способны преодолевать в нас не только равнодушие к греховным впечатлениям, но даже прямое отвращение к ним. Не нравится человеку читаемое или слышимое, и умом он понимает, что оно греховно, и сердцем испытывает гадливое чувство, а оторваться не спешит. Плюется, но смеется и продолжает смотреть и слушать, питая похоть очей и ушей. Вот где видно различие и даже конфликт между волею и произволением. Воля развращена и против требований ума и сердца тянется ко греху. Нужно усилие произволения, чтобы подавить греховное страстное влечение воли. Если же произволение пойдет у воли на поводу, то и ум, и сердце, и совесть вскоре замолчат.

Стало быть, всегда нужно вовремя приказать себе относительно любых греховных впечатлений: нельзя! выключи! не смотри! отойди! не читай! брось!

Греховные впечатления прилипчивы, в отличие от добрых, легко забываемых. Они даже против желания налипают на память, используя твое прошлое согласие на их вход в душу. Долгое время потом "варится" нечистота в сердце: вспоминаются блудные песни и анекдоты, картинки и сквернословные выражения. Душу, обратившуюся к Богу, они годами терзают и мучают. Средство одно: преодолевать свое греховное расслабление и постоянно перекрывать вход в сердце хотя бы новым греховным впечатлениям.