Посему не признает ничего этого чем-либо худым и Назирающий жизнь человеческую. Потому и Пророк говорит, что «уничижения их», когда они еще в произволении делающего, а не миновались, в очах Божиих признаются каждое за множество лет. А чтобы паче преклонить Бога на милость, Пророк снова изображает словом скоротечность естества нашего. Ибо, в примере пред­ставляя сие взору, ясно сказует, что надлежит думать о бедности нашего естества, об утре и вечере, то есть, о юности и старости; утром трава, и цвет, и появление в свете.

А что остается после сего, когда с возрастом истощилась влага, растение отцвело, и сродная красота исчезла? — сухость и увядание. Ибо так говорит слово: «утро, яко трава, мимо идет, утро процветет, и прейдет, на вечер отпадет, ожестеет и изсхнет» (6). Вот естество человеческое! В последующих же за сим словах Пророк еще более оплакивает человечество, говоря, что гневом истощается жизнь человеческая, как бы ветром каким, обуреваемая приражением ярости.

Явно же, что гневом и яростью означает ту мятежную деятельность, от которой у людей происходит как оскудение жизни, так и смятение покоющегося. Выра­жено же сие так: «яко исчезохом гневом Твоим и яростию Твоею смутихомся» (7). И в след за тем к словам сим присовокупляет, что человеческому пороку не прилично делаться зрелищем для Бога, и пречистому лицу не должен являться оскверненный грехами век наш; объясняя же таковую мысль сло­вами, выражается так: «положил еси беззакония наша пред Тобою» (8).

Если иной приведет в большую ясность речь сию, дополнив словом: для чего? — то смысл изречения будет таков: Тебе прилично иметь пред очами хорошее; а беззаконное не достойно того, чтобы Тобою было видимо. Посему сделай человечество таковым, чтобы не было оно недостойным Твоего воззрения, а, напротив того, век наш стал достойным явиться пред Тобою.

А что с нами теперь, то «вси дние наши оскудеша» (9); потому что не быть в Тебе значит вовсе не быть: над кем превозможет владычество гнева, жизнь тех не состоятельна, походит на тень, подобна паутинной ткани. Как она бывает видна, пока остается связною; но если кто наложит руку, немедленно, от прикосновения перстов распадшись, уничтожится: так и жизнь человеческая, несостоятельными усилиями, как бы из воздушных некиих нитей всегда соплетаемая, напрас­но старается соткать себе ткань неосуществимую, кото­рой если коснется кто твердым помыслом, то избежит прикосновения, и обратится в ничто сей на­прасный труд; потому что все, чего домогаются в этой жизни, есть мечта, а не существенность.

Мечта — честь, достоинство, род, надмение, пышность, богатст­во, и все сему подобное, в чем поучаются науки этой жизни. Потому-то все подобное имеет нужду в уврачевателе Боге. Таков, думаю, смысл сказанного тем, кто говорит: «дние лет наших в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь» (10), не по­тому, что для живущего сверх этой меры жизнь многоболезненна, но потому, что и сей столько краткой жизни большая часть проходит в труде и болезни: младенчество — болезнь, юность — труд, жизнь в средине более изобилует болезнями, а старость самою сединою и морщинами преимущественно свидетельствует о множеств трудов.

Пророк примышляет и другой еще способ, которым бы Божество могло быть умилостивлено к людям; смысл же сказуемого таков: бремя грехов на­ших навлекает великое наказание, но состоятельность естества нашего маломощна и не вынесет гнева, заслуженного прегрешениями. Но когда налагаемое на нас в наказание было бы сносно, тогда и сего достаточным оказалось бы для вразумления претерпевающих.

Поэтому, если и легкого воздаяния будет до­вольно для вразумления и наказания, кто выдержит державу гнева? Или какое число возможет измерить страх ярости? Посему, если гнев не выносим, сносен же образ действия, соединенный с человеколюбием; то «десницу Твою тако скажи нам», чтобы де­лаемое Тобою нам вразумление могли мы принять, как дело премудрости, а не как наказание.

Так, после изложенного нами наперед смысла, уместно бу­дет привести и самые богодухновенные речения, которые читаются так: «яко прииде кротость на ны, и накажемся. Кто весть державу гнева Твоего? и от страха Твоего ярость Твою исчести? Десницу Твою тако скажи ми, и окованныя сердцем в мудрости обрати» (10. 11. 12). Прекрасно же и то изречение, ко­торое непосредственно за сим присовокуплено к ска­занному.

Пророк говорит: по немощи естества, величие гнева, какое движет на нас грех, не выносимо, между тем, имеем нужду во вразумлении: да вразу­мит же нас лучше спасение посредством обращения, нежели наказание по грехам нашим. Потому обрати нас, Господи, ни мало не отлагая сего до времен благодати: ибо словом: «доколе» означает ускорение благодати. И продолжает: «умолен буди на рабы Твоя» (13)

; потому что примиришься не с чужими, но с собственными Своими рабами, потом, как сподобившийся уже благодати и увидевший оный свет, которым просвещается тьма блуждающих в жизни сей, и которым начинается день добродетельной жизни, говорит: «исполнихомся заутра милости Твоея, и возрадовахомся и возвеселихомся: во вся дни наша возвеселихомся» (14. 15)

, потому что радость, почерпаемая в Тебе, последовала за временем, проведенным в унижении греха, и лета порока миновались. Так разумеем сказанное: «за дни в няже смирил ны еси, лета в няже видехом злая» (15). Так ободряет просвещаемых обращением, называя чадами дел Божиих; ибо говорит: «призри на рабы Твоя, и на дела Твоя» (16); указывает на происшедших от Авраама патриархов, потому что они в подлинном смысле дела Божии;— «и настави сыны их» (16)

, ибо, совер­шающее дела Авраамовы делаются чадами патриархов, за добродетели присвояемые в родство ими. Потом напоследок посредством чистоты соединяет Бога с человечеством, умоляя, чтобы светлость Божия по­средством чистой жизни воссияла и в нашем мире; ибо говорит: «буди светлость Господа Бога нашего на нас» (17); чтобы все начинания жизни нашей при­носили спасительный плод, и все, что ни делаем, клонилось к одной цели.

Потому, сказав во множественном числе: «и дела рук наших исправи на нас» под словом: «дело» совокупив многое, продол­жает: «и дело рук наших исправи;» потому что разнообразная и многовидная попечительность о добродетелях делается многомощною, доставляет спасение преуспевающему. Так, Пророк разумение восходящих с ним вместе возносит на четвертую степень псаломского восхождения и поставляет выше всякой суеты, о какой заботятся многие в настоящей жизни, показывая им, что подобная паутин и несостоятельная вещественной жизни обольстительность не приводит осуетившихся ни к какому доброму концу.     Глава 8. (Толкование 106 псалма)