Не удержавшись, я спросил отца Иоанна: - Кто же успел так рано украсить цветами этот Крест Христов? - Моя Ревекка, - ответил о. Иоанн, - жена моя, матушка Ревекка. - Как! Разве ты женатый священник? - спросил я. - Конечно! Иначе бы я нарушил канон, воспрещающий мирскому священнику быть неженатым. В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла юная жена, исполненная скромности.

Приветствовала нас сердечно, когда о, Иоанн представил нас ей, и благодарила за оказанную честь быть вместе с нами в такой праздничный день. - Это и есть моя жена Ревекка, - представляя свою матушку, сказал о. Иоанн. Вскоре вошел и дьякон Синесий вместе со своей супругой -двадцатилетней Рахилью, которая в крещении получила имя Рода, в память той самой служанки Роды, которая открыла дверь апостолу Петру, когда он, освобожденный ангелом от оков тюремных, пришел тайно в дом, где собирались тогда ученики Христовы.

Об этом повествует в 12 главе Деяний Апостольских св. евангелист Лука. Когда все собрались, была предложена роскошная трапеза. Меня поразила скромность и молчаливость матушек Ревекки и Роды. Невольно на ум приходили слова апостола Петра из его 1-го послания, обращенные к женам: "Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом" (гл.3, ст.3, 4).

К концу трапезы отец Иоанн сказал: - Думаю, теперь пришло время поведать вам, дорогие друга мои, о нашем обращении. Помнишь, Николай, как в письме я выразил тебе надежду, что буду содействовать многим моим собратьям по крови в обращении ко Христу? Ты также знаешь и об обращении Самуэля, - об этом я писал тебе подробно во втором моем послании.

После Самуэля ко Христу обратились наши будущие жены - Ревекка и Рахиль. - Видно, здесь вы столкнулись с большими сложностями? - спросил я его. - О! Для Отца нашего Небесного все возможно! Как и нас, Он призвал и эти два создания Свои в спасительное стадо. Они обе окончили школу благородных девиц, знали прекрасно три языка - еврейский, греческий и испанский - и с большим усердием читали Священное Писание.

Мы указали им на особые места у пророков, где говорится о пришествии в мир Христа и Его Мессианской спасительной роли в освобождении всего человечества от власти греха, смерти и дьявола. Наши будущие жены отнеслись с великим доверием к откровениям пророческим и много молились, чтобы Господь дал им дух разумети Писания. После искреннего убеждения в верности всего предсказанного, они уверовали во Христа-Мессию и захотели креститься.

Их удивительная ревность вдохнула и в нас смелость, и мы открыли им, что являемся сами христианами и тоже хотим креститься. Когда Исаак рассказывал нам об этом, жены, краснея, склонили головы свои долу и ответили, что ничего особенного не сделали, а лишь исполнили свой долг. - Как же осуществилось то, чего так искренне желала душа ваша? - вопросил я отца Иоанна.

- Бог помог нам, - ответствовал он, - ибо Сам во Святом Евангелии сказал: "Ищите и обрящете, стучите и отверзется вам, просите и дастся вам". - Так как же все-таки на деле случилось все это с вами? - в нетерпении снова вопросил я своего друга. В этот момент дьяконисса принесла всем кофе, и мы приготовились слушать историю, достойную подробного описания.

- Итак, - начал Исаак, поворачивая главу свою в сторону собрата своего, дьякона, - скажи мне, Синесий, какой мы праздновали праздник тогда в тот день, когда порешили навсегда уже покинуть синагогу и соединиться со Спасителем нашим Иисусом Христом? - Иудеи тогда празднуют или, точнее, отмечают день печали, посвященный разрушению Иерусалима, - ответил дьякон.

- Помню, держали мы тогда строжайший пост и в глубокой печали распевали "Плач" пророка Иеремии из 5 главы: "Вспомни, Господи, что над нами совершилось; призри и посмотри на поругание наше: наследие наше перешло к чужим, домы наши - к иноплеменным; мы сделались сиротами, без отца; матери наши - как вдовы. Воду свою пьем за серебро, дрова наши достаются нам за деньги.

Нас погоняют в шею, мы работаем - и не имеем отдыха. Протягиваем руку к Египтянам, к Ассириянам, чтобы насытиться хлебом. Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззаконие их. Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их. С опасностью жизни от меча, в пустыне достаем хлеб себе. Кожа наша почернела, как печь, от жгучего голода.

Жен бесчестят на Сионе, девиц - в городах Иудейских. Князья повешены руками их, лица старцев неуважены. Юношей берут к жерновам, и отроки падают под ношами дров. Старцы уже не седят у ворот, юноши не поют. Прекратилась радость сердца нашего; хороводы наши обратились в сетование. Упал венец с головы нашей; горе нам, что мы согрешили! От сего-то изнывает сердце наше, от сего померкли глаза наши.

Оттого, что опустела гора Сион, лисицы ходят по ней. Ты, Господи, пребываешь вовеки; престол Твой - в род и род. Для чего совсем забываешь нас, оставляешь нас на долгое время? Обрати нас к Себе, Господи, и мы обратимся; обнови дни наши; как древле. Неужели Ты совсем отверг нас, прогневался на нас безмерно?" Распевание "Плача Иеремии" сопровождалось рефреном "Богу моему душа моя".

После пения всей пятой главы "Плача", Саму-эль поднялся на амвон и за основу проповеди своей взял седьмой стих пятой главы: "Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззаконие их". Вот что он сказал: "Отцы и братия, и весь Израиль! (ве киоль Хисраэль!) Рыдали мы, рыдаем и поныне вместе с пророком Иеремией о несчастии, постигшем народ наш, о разрушении Сиона, пленении людей, о расхищении святынь наших и о бесчестии девиц и рабстве юношей наших! Увы! Увы! Тебе, возлюбленный Сион! Тебе, народ Израиля! (