Поступая так, я следую примеру отцов.

Вот Златоуст: «Будьте снисходительны ко мне, если я говорю нечто нечистое, не стыдясь и не краснея. Не по доброй воле делаю это, а вынуждаюсь говорить такие слова для тех, которые не стыдятся таких дел. Так Иезекииль, укоряя Иерусалим, много говорит подобного – и не стыдится. Хотя мои слова повидимому неприличны, но цель не неприлична, а даже весьма хороша. Как врач, если прежде не осквернит рук, погрузив их в рану, не сможет уврачевать, так и я. Если сперва не оскверню уст, исцеляющих ваши страсти, то не смогу вас исцелить»1047. Какие слова говорят Отцы – можно посмотреть ной сказки пополам с романом воспитания – Льюис Кэрролл, Редьярд Киплинг, Алан Александр Милн – Джоан Роулинг смотрится в этом ряду отнюдь не бедной Золушкой и уж точно – достойной продолжательницей великой традиции. Точно так же могут замолчать и представители "разоблачительной" концепции, утверждающие, что "Гарри Поттер" это антихристианская книга, которая должна совлечь людей в сатанизм, магизм и отвратить от христианских ценностей. Отец Андрей Kyраев, много лет полемизировавший с этой точкой зрения, может торжествовать. Безусловно, "Гарри Поттер и Дары Смерти" – это криптохристианская книга, уж точно не менее криптохристианская, чем "Властелин Колец" и даже не слишком отстающая от "Хроник Нарнии". В седьмой книге Роулинг дважды цитирует Евангелие: "Где сокровище ваше, там и сердце ваше" и "последний враг упразднится – смерть", – гласят надписи на могилах членов семьи Дамблдора и родителей Гарри. В книге много говорится о раскаянии, о перемене, которую может пережить даже самый страшный злодей, хотя такое раскаяние, может быть, убьет его. И на последнем поединке Гарри искренне пытается воззвать именно к покаянию Волдеморта, прежде чем Палочка поразит темного волшебника его же собственным заклятием. И наконец, главное – Гарри, по сути, приносит искупительную жертву за всех своих друзей, за всех защитников доброго дела. Он добровольно идет на смерть и умирает, затем чудесно возвратившись к жизни. Тот основной сюжет, основной принцип, который лежит в основе Христианства, выражен здесь безусловно корректно. Чтобы победить смерть – нужна добровольная смерть невинного, того, кто не должен умирать. В седьмой книге, кстати, вообще очень хорошо видно, как сильно опиралась Роулинг на традиции предшественников, в частности – Льюиса. И несмотря на весь этот магический антураж "поттериана" как целое может быть принята как еще одно литературное свидетельство основных истин Христианства» (Егор Холмогоров. Код Дамблдора. http://www. pravaya.ru/idea/20/13196). в «Панарии» святителя Епифания Кипрского1048 и в «Граде Божием» блаженного Августина. Говоря о брачной жизни, «Августин не избегает подробностей, чуждых обычаям современной церковной кафедры и печати, но, очевидно, не казавшихся странными в то время и тому населению, для которого писал Августин»2. В дореволюционных изданиях святых отцов нередко перевод прерывался, и какаято часть текста воспроизводилась на языке оригинала – погречески или полатыни – безо всякого перевода. Так от случайного взгляда прятали подробности древних упоминаний о человеческой физиологии. Сегодня «обычаи печати» снова изменились. Поэтому я считаю, что вполне можно вернуться к языку отцов.

И я буду это делать и впредь – ибо отвратить людей от язычества мне представляется более важным, нежели соблюсти благочестивую девственность слуха. Если отвращение к язычеству мои критики переносят на того, кто обличает эти языческие гнусности3, – значит, чтото ненормально с логикой у самих критиков.

И не надо мне показывать слова апостола Павла о том, что блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас (Ефес 5:3). Апостол пишет о правилах

1 «Послушайте о том еще более ужасном, что осмеливаются они делать, если один из них проникнет нежданно истечением семени во вход влагалища и женщина станет беременной. Извлекши зародыш, чуть только могут ухватить его пальцами, они берут этого выкинутого новорожденного и замешивают его в ступе с помощью песта. Они вмешивают внутрь мед, перец, некоторые другие приправы, так же как и пахучие масла, чтобы не было рвоты. Приступая тогда к своему ритуальному сборищу, все эти последователи культа, созданного для свиней и собак, зачерпывают каждый пальцем частицу младенца, растертого в кашицу. Разом завершив это людоедское обжирание, они обращают к Богу тогда такую молитву: "Мы не были обмануты владыкой похоти, но собрали плод преступления брата". Они верят, что это "пасха совершенная"… Если ктото "пребудет в знании" и "соберет себя" посредством месячных очищений и истечений похоти, он не будет больше удержан здесь, но освободится от названных выше архонтов» (Епифаний. Панарий. 26, 5,4–6 и 26,10, 7–9). Надо заметить, что дошедшие до нас гностические тексты резко порицают подобного рода магию. Но из самого этого порицания следует, что в некоторых сектах она все же существовала. «Фома сказал: "Мы слышали, что есть на земле такие, которые берут мужское семя и женскую кровь месячных, кладут это в чечевицу и едят, приговаривая «Мы верим в Исава и Иакова». Подобает ли это или нет?" Иисус же разгневался на мир в тот час и сказал Фоме: "Сей грех превыше всех грехов и беззаконий"» (Пистис София, 397; цит. по: Трофимова М. К. К вопросу о гностической тайне // Религии мира 1989–1990. M., 1993. С. 178).

2 Герье В. Блаженный Августин. С. 141. «Чего бы, кажется, более? Следовало бы пощадить человеческую стыдливость: пусть бы остальное доканчивала похоть плоти и крови с сохранением тайны стыда. Зачем же спальня наполняется толпою божеств, когда из нее уходят и друзья жениха? Да и зачем наполняется? Наполняется не для того, чтобы при мысли об их присутствии заботились более о целомудрии, а для того, чтобы женщина, слабая полом и на первых порах робкая, была лишена девства при их содействии без всякой трудности: тут находятся богини Виргиниенсия, и бог Субиг – отец, и богиня Према – мать, и богиня Пертунда, и Венера, и Приап. Зачем это? Если мужчине нужна в этом случае помощь со стороны богов, то не достаточно ли коголибо из них одного или одной? Неужели мало одной Венеры, которая оттого, говорят, и получила свое название, что без ее содействия женщина не перестает быть девицей? Если есть у людей хоть капля стыда, которого нет у богов, то разве при представлении, что присутствует и вникает в это дело такое множество богов того и другого пола, не проникаются супруги таким стыдом, что один менее требует, а другая более сопротивляется? Но пусть богиня Виргиниенсия присутствует затем, чтобы развязан был у новобрачной девственный пояс; пусть бог Субиг – чтобы она подчинилась мужу; богиня Прена – чтобы, подчинившись, сохраняла покорное положение: что делает там богиня Пертунда («Пробивающая»)? Да будет ей стыдно: пусть идет она вон. Должен же сделать чтонибудь и сам муж… Там находится и Приап, самецурод, на громаднейший и отвратительный фасцин которого, по весьма почетному и благочестивому обычаю матрон, советуется сесть новобрачной» (О Граде Божием. 6,9).

3 «Вообще весьма показательно, что в ходе своих лекций Кураев любит поговорить о сексе, осквернить уши слушателей всякой гадостью, не думая о том, что его лекции могут слушать и дети. С большим удовольствием он рассказывает о греческих божкахбесах, об их рождении, и кто из них с кем блудил, и как именно это происходило. И даже удивляется, что слушатели этого не знают!» (ДудникЮ. Профессорские побасенки. Слово против лжеучения диакона Андрея Кураева // Русь Православная. 1998. № 11 [17]). внутрихристианской жизни и речи («у вас»), а мне приходится обращаться к тем, которые отнюдь еще не являются «нашими».

И если грехи есть – то отчего мы должны о них молчать? Вот встречаю одну вполне добрую статью, и в ней читаю (точнее, не читаю): «Помните, наверное, что говорит об этом апостол Павел, обращаясь к христианам Коринфской Церкви? Не обманывайтесь, – пишет он, – ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют»^. Постойте, а что это за точечки в апостольском тексте? Оказывается, стыдливо пропущенные слова – «малакии и мужеложники». Если бы я много лет не знал автора этой статьи, я бы плохо о нем подумал. Ято понимаю, что это сказалась природная застенчивость этого чистого молодого монаха. Но что подумает другой человек, споткнувшийся об эти точки и по памяти тут же восполнивший ритмику апостольского текста? Такого рода купюры сейчас в моде у западных «пастырей», оправдывающих модное извращение.

Впрочем, если мои критики действительно желают, чтобы уши слушателей «не осквернялись всякой гадостью», то пусть они выступят против распространения в церковных лавках совершенно патологических брошюрок вроде «Лекарство от греха».

– Вам не приходилось жалеть о гдето перейденной, может быть, границе, вызвавшей реакцию как на эпатаж?

– Сожаление это всегда присутствует. Но здесь речь идет о сознательной жертве. Приходится выбирать, для кого я говорю, и зачем я это говорю. Я прекрасно понимаю, что очень часто вот именно то, что не даст уснуть моим подросткам, к которым я обращаюсь – вот это вызовет возмущение и осуждение у церковных людей. Что ж, юродство бывает миссионерским.

А при этом естественно сожаление, потому что я отдаю себе отчет в том, что происходит, какие будут последствия в глазах какихто людей, как это отзовется… Для меня же всетаки церковные люди – они мои родные, и поэтому охлаждения моих отношения с церковными людьми, особенно с монахами, для меня болезненны. И мне бы хотелось, чтобы этой боли и сожалений о ней не было. Но приходится выбирать.

– Не только церковные люди. Резонанс на высказывание в прямом эфире радио «Маяк» с «церковнославянизмом» в адрес Вероники Чикконе был не только среди церковных людей достаточно… сложный.

– Ну и замечательно. Я всегда подчеркиваю, что Кураев и Церковь – не одно и тоже. И поэтому надо знать, что в Церкви есть другие люди, которые иначе об этом скажут. Или не скажут. Но те, кто возмутились, возмутились мною – а не Московской Патриархией, я надеюсь, да? Но зато те, кто не возмутились, а сказали: «Наконецто нашелся человек, который сказал правду о голом короле (или королеве) попсы – и этот человек из Церкви оказался» – то этих людей, я не знаю, больше или меньше, но даже если таких человек всего десять – и то слава Богу. Вот для этих десяти, значит, это и было сказано. Вот у меня буквально на днях был случай: на улице (причем дело было в Чехии) какойто мужик, толще меня, идет прямо на меня, набычившись, голову наклонив, шляпу вот так надвинув, руки расставив – идет бодаться. Оказывается, это актер Станислав Садальский. Первое что он сказал, – «отец Андрей, я вас полюбил после того, как вы про Мадонну сказали вот это самое».