Но писано у меня не против обеих Евномиевых книг, потому что не имел я столько сво­бодного времени. Ссудивший меня этой еретической книгой, по великой нерасчетливости, скоро вытребовал себе книгу назад и не дал ни списать ее, ни заняться ею на досуге. Пользовавшись ею семнадцать только дней, не имел я и возможности сделать, чтобы в такое короткое время стало меня на обе книги.

А как многие, имея сколько-нибудь ревности об истине, по распро­странившемуся, не знаю как, слуху, что трудился я над опровержением хульника, неоднократно приступали ко мне, то заблагорассудилось мне прежде всего твое благоразумие употребить советником в сем деле, надо­бно ли вверять оное слуху многих или придумать что-либо иное. В недо­умение же приводит меня следующее: Евномиево слово получил я тотчас по успении святого Василия, когда сердце кипело еще от любви и силь­но болело от общей утраты церквей, у Евномия же не то одно написано, что, по-видимому, служит к подтверждению его учения, но в большой части книги видна тщательность, с какою трудился он слагать злоречи­вые нападения на отца нашего.

Поэтому, возмущенный оскорбительными Евномиевыми выражениями, и я высказал по местам некоторое раздраже­ние и воспламенение сердца на сего писателя. Поелику же многие, может быть, иного о нас мнения, а именно, что, по учению оного святого, навык­нув, сколько можно, скромности в нраве, способны мы быть терпеливы­ми к дерзким против нас до бесчиния; то убоялся я, чтобы за написанное мною о противнике читатели не почли меня, как легко раздражающегося злословием оскорбляющих, каким-то новичком; разве, может быть, при­знать меня таковым воспрепятствует то, что приведен я в гнев сказанным не против меня самого, но против отца.

Ибо в таких случаях соблюдающий скромность не извинительнее, может быть, раздражающегося. Если же первая часть слова покажется несколько непохожей на со­стязание, то рассуждаю, что осмотрительный судия одобрит такую береж­ливость в слове. Ибо не должно было как доброе мнение о великом, подры­ваемое хулами противника, оставлять незащищенным, так и целое слово наполнять защищением, и здесь и там заводя о нем спор.

Сверх того для рассуждающего со всей точностью и это составляет часть состязаний. Ибо так как слово противника имеет в виду две отдельные цели: и нас оклеве­тать, и осудить здравое учение, то посему и наше слово должно быть на­правлено против того и другого. Но для ясности и чтобы не прерывать свя­зи в исследованиях о догматах вставками, содержащими в себе опроверже­ние клевет противника, по необходимости произведение сие разделив на две части, в начале занялись мы оправданием себя от возводимого на нас, а после сего, по мере сил, вступили в спор со сказанным против догмата!

Заключает же в себе слово не только опровержение еретических предпо­ложений, но также учение и изложение наших догматов. Ибо постыдным для себя и вовсе неблагородным почли мы, когда враги не скрывают того, что ни с чем не сообразно, не иметь нам смелости высказать истину.   Послание Петра Севастийского к брату его святому Григорию Нисскому   Богочестивому брату Григорию Петр желает о Господе радоваться.

Прочитав письмо твоего преподобия, и в слове против ереси приме­тив ревность об истине и о святом нашем отце, признал я слово сие делом не твоей силы, но силы Благоустроившего, чтобы в учениях Его глагола­ла истина. Но как утверждаю, что защиту истины всего лучше восписать самому Духу истины, так кажется мне, что и усилие восставать против здравой веры должно присвоить не Евномию, но самому отцу лжи. И сей «человекоубийца бе искони» (Ин. 8, 44)

, говоривший в Евномии, как видно, тщательно изощрил на себя меч. Ибо если бы не восстал он с такою де­рзостью на истину, то никто не подвиг бы тебя на защиту догматов благо­честия. Посему «запинаяй премудрым в коварстве их» (1 Кор. 3, 19), чтобы наипаче обличилась гнилость и несостоятельность их учений, дозволил им и восставать против истины, и в пустом этом словоплетении поучаться тщетным (Пс. 2, 1).

Итак, поелику начавший благое дело и совершит оное, то не осла­бевай и ты, служа силе Духа, и не в половину окажи себя доблестным в борьбе с вооружающимися против славы Христовой, но подражай истин­ному отцу твоему, который, подобно ревнителю Финеесу, одним ударом обличения вместе с учителем пронзил и ученика. Так и ты словесною дла­нью вонзи с силою духовный меч в обе еретические книги, чтобы змий по сокрушении главы его не приводил неопытных в страх трепещущим еще хвостом.

Ибо если по низложении первых частей сочинения окончание ос­тавлено будет неисследованным, многие останутся при той мысли, что оно имеет еще некую силу против истины. Оказывающееся же в слове раздражение для душевных чувствилищ заменяет приправу соли. Ибо как, по словам Иова, не «снестся ли хлеб без соли» (Иов. 6, 6), так слово, не приправленное таинственными Божиими ре­чениями, было бы не поразительно и не возбуждало бы пожелания.

Посему дерзай, чтобы стать добрым примером для будущих поко­лений, научая, как благопризнательным детям надлежит вести себя перед добрыми отцами. Ибо если бы оказал ты такое рачение против осмели­вающихся подрывать доброе мнение о святом, когда продолжал он еще земную жизнь, то не избежал бы, может быть, клеветы, что оказываешься каким-то льстецом.

Но теперь душевную искренность и действительность того благорасположения, какое имеешь к приведшему тебя во свет духов­ным рождением, ясно показывают и рачительность о почившем, и негодо­вание на врагов его. Будь здоров.   Опровержение Евномия   Книга первая   Содержание первой книги 1. Предисловие о том, что бесполезно пытаться оказывать благоде­яние не приемлющим пользы. 2.

О том, что справедливо приступили мы к опровержению, скорбя о брате, подвергнутом осуждению. 3. О том, что, в Евномиевой книге не усматривая ничего важного по силе учения, по праву осмелились мы на опровержение. 4. О том, что много пустословия и излишеств допустил Евномий, не очень заботясь о существенном. 5. О том, что нехорошо поступил Евномий, в сочинениях своих ос­меяв епископов - армейского Евстафия и галатийского Василия. 6.