Дорогой о. Т.!

Бог бережет нас даже и от происков чад неразумных. Они еще только помыслили недоброе, а я уже поставлен о том в известность. Дорогие мои, пока еще я вас так называю, монашеский юбилей – это день кончины, а все, что ранее, – это будни монашеской жизни: скорбь, поношение и крест. И все, что замыслили Вы, это для меня сугубая скорбь и отягчение моих земных уз.

Как же мы еще с Вами далеки, если могли Вы думать о пустом, о внешнем. Сотрите в сознании своем и помысел об альбомах юбилейных, о фейерверке словесной шелухи.

Помолитесь и вернитесь ко мне в единении духа.

Проповеди, если они благословлены высшим священноначалием, имеют право на жизнь, – это дело священническое, но все, что задумываете Вы, явно вражье подстрекательство, который не терпит нашего союза любви в Боге.

Да не будет того, о. Т... Всегда помните, что мы стоим пред Господом, а труды жизни – это только послушание, и мы в любом случае рабы неключимые есть. Вот и давайте жить, как рабы Божии: все в глубине сердца и ничего напоказ, на толпу. Надеюсь, Вы поняли мою скорбь в связи с Вашими выдумками.

И как могло такое родиться в голове Вашей?

Дорогой о Господе М.!

Озирающийся вспять неблагонадежен для Царствия Небесного.

А тебя борет враг, и все надо пережить, через все пройти, терпением побеждая его козни.

Почаще вспоминай свою первую любовь, ведь она была Божий зов, теперь же труды, болезни, скорбь, которые побеждаются терпением и твердой верой в Промысел Божий. Придет время, и ты будешь благодарить Бога от всего сердца, что Он благословил тебя пройти школу монашества.

Дорогой А. А.!

Милость Божию призываю на Вас и испрашиваю от Вас великодушного прощения моей немощи.

Видно, кончилось время, когда ничто не препятствовало мне откликнуться вполне на любое желание приходящих. Трудно входить во все те ограничения нынешние, что диктует мне возраст, но ради того, чтобы продолжать пастырское общение с многими духовными чадами, приходится строго соблюдать их.

Чаще общаюсь письменно, как теперь с Вами, и нахожу в этом определенную пользу и удобство на будущее для вопрошающих. Время такое настало, что у многих память коротка, да и личные интересы легко заслоняют истину. Но это общее, это не о Вас.

Вот для Вас и для меня кончился год напряженной жизни, который должен был определить Ваше будущее.

Ваш личный отчет об этом годе у меня перед глазами, но у меня же в глазах, и в уме, и в тайниках души другое определение о жизни Вашей, не нами проанализированное и осмысленное. И по нему, по этому другому, сроки изменения в Вашей жизни отодвинуты до особого определения. Почему? Мне ответить на этот вопрос трудно. На мое недоумение один ответ: "Так надо!"

Так надо, чтобы А. остался музыкантом, так надо, чтобы он продолжал дело, начатое в союзе с К., так надо, чтобы его христианское мировоззрение и жизнь целительным примером жило в специфической среде музыкантов, и сам он есть и был музыкантом, которого любил и почитал большой Дедушка (Патриарх Пимен). Поэтому я не возражаю, и ничесоже вопреки глаголю пред решением о Вас Свыше.

К этому призываю и Вас. Уберите подальше рясу, и дешевую, и дорогую, ограничьтесь церковным подрясничком, оставаясь всеми любимым: и в церковной среде, и в музыкальном мире А. А. Не связывайте себя обетами, которые ни Вам сейчас, ни другим не принесут предполагаемой пользы.

И вот это время будет для Вас искусом послушническим, который нельзя миновать на пути к монашеству.

Конечно, если говорить о монашестве по духу, а не по одеждам.