«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
Действительно, Анамнесис здесь еще стоит перед Епиклесисом. С другой стороны элементы E и J уже удвоены, точно также как в чине Геласия.
Что касается блуждания элемента J по канону, то это дело обычное. Достаточно сравнить основные литургические группы:
Александрийские P-J-S-A---E- Месопотамские P---S-A-J-E- Византийские P---S-A---E-J- Римскую P---S-Е---А-J-
Здесь мы видим, что радикальное отличие основы Римского канона P-S-A-E — в том, что у римлян эпиклесис предшествует анамнесису. А потому центр тяжести в таинстве перемещается с прошения о принятии Св. Даров на т.н. установительные слова.
В чем генезис этого радикального отличия?
По этому поводу много оригинальных гипотез, из которых я упомяну две наиболее популярные.
Первая гипотеза восходит к немецкому литургисту А. Баумштарку (Baumstark) и предполагает, что элемент римской формулы Е-А принадлежит египетскому варианту традиции ап. Петра. Ибо Петр прежде прибытия в Рим, побывал в Египте (ок. 57-62 гг.) и основал "Церковь в Вавилоне" (1 Петр 5:13), т.е. в египетском Старом Каире. Там, в долине Нила и следует искать истоки Римского канона. Предположение это было высказано в 1904 г.
А в 1908 г. английский египтолог Флиндерс-Петри обнаружил на развалинах монастыря Дэйр-Бализе (в долине Нила) папирус, содержащий очень ранний литургический текст рубежа II-III веков. Сильно испорченный фрагмент "С" содержит следующий канон:
Р "...и двумя крылами они (т.е. очевидно, Серафимы) покрывают лицо, двумя ноги и двумя летают... Но и вместе со всеми Тебя освящающими, приими освящение и нас, говорящих Тебе:
S "Свят, свят, свят Господь Саваоф, полны небо и земля славы Твоей..."
Е "Исполни и нас Твоей славы и удостой ниспослать Духа Святого Твоего на Дары сии, и сотвори хлеб телом Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, а чашу — кровью Нового Завета.
А "Ибо Сам Господь наш Иисус Христос в ту ночь, в которую Он предан был, взял хлеб, преломил и дал (ученикам) сказав: (Приимите, ядите) от него, это есть тело, за вас даваемое во оставление грехов..." и т.д.
Как видим, формула этого канона P-S-E-A — такая же как в Римской Литургии и восходящий эпиклесис также предшествует установительным словам.
Папирус из Дэйр-Бализе подтверждает ту простую истину, что литургическое предание апостолов было лишь начальным импульсом, который должен был найти у различных народов различное выражение. И надо признать, что литургические особенности римского канона как нельзя лучше выражают характер латинского менталитета — его конкретность и стремление к четкости юридически отточенных формулировок.
О том, как реализовывалось это стремление, рассуждает католический профессор Роберт Хотц, автор книги "Таинства во взаимоотношении между Востоком и Западом" (Кёльн, 1979/М. 1988, пер. с нем. свящ. Вяч. Полосина). Исходным моментом западной трактовки таинства он считает реформу папы Дамаса и перевод греч. слова "мистерион" через "сакраментум", совершённый блаж. Иеронимом. Латинское значение слова "сакраментум" ("знак", "формула") стало с этого момента смещать в сознании западных христиан смысловой акцент с тайны на внешний знак, словесную формулу. Этот процесс привёл к вытеснению из понятия "сакраментум" таинственного аспекта, к замене его "священным словом". И так родилось рационалистическое учение о непреложном действии таинств при условии произнесения "установительных слов" (которое мы встречаем уже у Августина Блаженного).
Здесь корень радикального различия между Востоком и Западом. Но различие это не обязательно противоположность. В I тысячелетии христианской истории оно осознавалось, скорее, как взаимодополнение. Впоследствие, правда, был период жарких споров о точном моменте пресуществления Св. Даров. Но вот что пишет наш крупнейший литургист проф. Н.Д. Успенский:
"Не существует ни одного соборного определения, как нет и ни одного святоотеческого высказывания в том смысле, что претворение хлеба и вина в Тело и Кровь Господа совершаются при определённых словах анафоры" (в сб-ке "Богословские труды", № 13, с. 138).
Ему вторит наш петербургский проф. протоиерей Ливерий (Воронов): "Большинство Церквей придерживается того мнения, что освящение нельзя ограничить каким-то определённым моментом литургии". ("Евхаристия" — сб-к "Богословские труды", № 21, с. 66), т.е. оно может произойти в любой временной момент Евхаристического канона, ибо оно есть событие всецело вне-временное.
5. Литургия по Сакраментарию Папы Григория Великого