„Приготовлением к этому образу молитвы служит совершенное послушание духовному отцу своему, сопровождаемое беспопечением, и хранение совести своей чистою пред Бо­гом, пред своим духовным отцем, пред всеми людьми и в отношении ко всем вещам. Пред Богом хранить совесть свою чистою, значит не делать ничего, о чем знаешь, что оно н e п p иятно и неугодно Богу: хранить совесть свою чистою пред духовным отцем, значить ничего — ни больше, ни меньше—не делать против заповеданного им; к иным людям хранить совесть свою чистою, значит, не делать им ничего, чего не хочешь, чтоб они делали тебе; к вещам хранить чистою совесть, значит бе­речься злоупотребления, но все употреблять надлежащим образом,—пищу, питье, оде­жду и проч.

Коротко: все должен ты делать, как пред лицем Бога, чтобы совесть от­нюдь ни в чем не обличала тебя, что ты не хорошо сделал то или это. „Устроясь так, приступай к прохождению третьего образа внимания и молитвы, который состоит в следующем: ум, во вреия мо­литвы, да пребывает неисходно внутрь сердца, и оттуда, то есть, из глубины сердца да возсылает молитвы к Богу." (В этом существо дела!).

Когда вкусит он потом из среды сердца, яко благ Господь, и усла­дится тем, тогда не станет уже более исходить из места сердечного, говоря, как некогда Апостол Петр: добро есть нам зде быти; но будет всегда зреть внутрь сердца, и там пребывать, вымышляя образ некий (ухищряясь) прогонять все помыслы, всеваемые туда врагом. Тем, которые не из­ведали еще этого спасительного делания, кажется оно весьма трудным и стеснительным; те же, которые, вкусили сладость его, и на­слаждаются ею во глубине сердца своего, взывают с Апостолом Павлом: кто иы раз­лучит от любве Божия (Рим. 8, 35)? „Св.

отцы наши, слыша слово Господа, что от сердца исходят помышления злые, — убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы, и сквернят челове­ка,—слыша также заповедь Его очищать внутреннее сткляницы, да будет и вншинее чисто, оставили всякое иное дело, и всю рев­ность свою, весь подвиг свой обратили на хранение сердца, наверно зная, что этим деланием удобно стяжать и всякую другую добродетель; а без него не успеют ни в одной.

Это делание некоторые из отцев на­звали безмолвием сердечным, иные — вниманием, иные—трезвением, иные —хранением ума. Они все упражнялись в нем и оставили на счет, его подробные наставления. Кто хочет знать о том, пусть читает слова Марка подвижника, Иоанна Лествичника, преподобного И c и x ия, Филофея Синайского, аввы Исаии, Варсонофия и других.

" „Вот как надобно проходить эти делания! Но не забудь о стяжании наперед приготовительных распоряжений, о которых я поминал тебе. Их три: первое, беспопечение о всякой вещи, благословной и неблагословной; второе, совесть чистая во всем, так, чтоб она ни в чем тебя не обличала; и третье, беспристрастие совершенное, чтоб сердпе твое не было привязано ни к чему мирскому.

Эти приготовительные расположения утвердив наперед в сердце, приступай к тому деланию, как я тебе укажу, именно: затворив двери келлии, сядь в безмолвном месте, в углу, прилепя к персям браду твою, стисни несколько и дыхание твое; за тем, отвлекши ум от всякой привременной и суетной вещи, низведи его в сердце, туда же обращая и чувственные очи, и вни­мая ему, держи там ум свой: где сердце твое, там совершенно да будет и ум твой.

Сначала там встретишь ты тьму и жест­кость; но потом, если будешь продолжать дело такого внимания день и ночь, обретешь непрестанное веселие. Ум, подвизаясь в этом, найдет м ec т o сердечное, и тогда скоро увндит там то, чего никогда не видал и не ведал,—увидит себя светлым, исполненным благоразумия и рассуждения, и оттоле впредь, откуда бы ни возник и ни явился какой помысл, прежде чем войдетъ он в сердце и изобразится в нем, будет он отгонять его оттуда и истреблять именем Иисусовым, говоря: „Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!

" Прочее же, что обычно бывает при этом, узнаешь после, с помощию Б o жи e й, сам, своим опытом, посредством внимания ума твоего, держа в сердце Иисуса, то есть, означенную молитву: „Гос­поди, Иисусе Христе, помилуй мя" „При этом не забывай следующее мудрое наставление св. Лествичника. Он изображает путь восхождения нашего к Богу под видом лествицы о четырех ступенях.

Одни, говорит он, укрощают страсти; другие поют, т. е. молятся устами своими; третьи упражняются в умной молитве; четвертые, наконец, восходят в видения. Хотящие во­сходить по сим четырем ступеням не могут начинать сверху, а должны начать сни­зу,—и, ступив иа первую ступень, с нее уже восходятъ на другую, потом на третью, и после всего уже на четвертую.

Этим путем всякий может взойти иа небо. Сначала надобно подвизаться в укрощении и умалении страстей; потом, упражняться в псалмопении, то есть, навыкнуть молиться устно; далее, молиться умно и, наконец, получить возможность восходить в видения. Первое есть дело новоначальных, второе —возрастающих в преуспеянии, третье — достигших до конца преуспеяния, а четвертое—совершенных.

" Я извлек теперь все из Симеона Новаго  Богослова о художественном прохождении умной молитвы. Вы видите, что телесные при этом положения и приемы не составляют главного дела: они не больше, как приспособления. Я их тут означу еще особо: сесть в уединенном месте, преклонить голову к персям, стеснить несколько дыхание, и телесные очи обратить тоже внутрь к месту сердца, и в этом положении, собравши ум в сердце, говорить: Господи, Иисусе Хри­сте, помилуй мя!' Иду далее по Добротолюбию (славянскому). За св.

Симеоном Новым Богословом в этой книге следует Григорий Синаит.—Со­кращенное извлечение из него составит содержание следующего письма.       Письмо семнадцатое. „Следовало бы нам, пишет св. Григорий Синаит, принявшим духа жизни о Христе Иисусе, чистою в сердце молитвою, херувимски беседовать с Господом; но мы, не разумея величия, чести и славы благода­ти возрождения, и не заботясь о том, чтобы возрасти духовно чрез исполнение заповедей, востечь до состояния умного созерцания, предаемся нерадению, чрез что впадаем в страстные навыки, и, таким образом, низ­вергаемся в бездну нечувстмя и мрака.

Бывает и то, что мы даже мало помним—есть ли Б or ; а каковы мы должны быть, как чада Божии по благодати, о том нередко и совсем не знаем. Веруем, но верою недейственною, и, по обновлении духом в крещении, не перестаем жить плотски. Если иногда, покаявшись, и начинаем исполнять заповеди, то исполняем их только внешно, а не духовно, и до того отвыкаем от духовной жизни, что проявления ее в других кажутся нам неправостями и заблуждениями.