„Самые слова молитвы иногда все говоридн: „Господи, Ии cy с e Христе, Сыне Б o жий, помилуй мя!"—иногда половину: „Ии cy с e , Сыне Божий, помилуй мя!" Последнее удобнее начинающему, по причине младенчества ума его. Говори их или в уме только, или и звуком голоса. „Ума никто удержать не может, если не Дух. Поползнувшись в падении, ум уда­лился от Бога, и водится всюду, как пленник.

Не может он опять установиться, если не покорится Богу, и если, соединив­шись с Ним опять, не будет Им удерживаем в молитве. Когда придет действие молитвы, тогда оно удержит его у себя с веселием, и не попустит ему быть пленяему в расхищение. Когда нападают помыслы и отвлекают от молитвы, сам своим оружием не бо­рись с ними; но, вместо всякого оружия, призывай Господа Иисуса, часто и терпели­во,—и отбегут.

Не терпя теплоты сердеч­ной, от молитвы исходящей, они, как огнем палимые, разбегутся. Бог наш есть огнь, поядаяй злобу. Скорый на помощь, Он тотчас сотворит отмщение усердно вопиющим к Нему день и ночь. Если недоста­точно будет одного этого внутреннего взыскания, встань и, подражая Моисею, воз­двигни руки и очи твои на небо,—и Бог по­разит врагов твоих.

Это действие призывания Бога на помыслы изображено Иоанном Коловом в следующем сравнении: „Я, говорит он, подобен человеку, который сидит под большим деревом, и видит, что к нему прибли­жается множество зверей и змей. Если он не может стоять против них, влезает на дерево, и спасается. Так и я: сижу в своей келье, и вижу злые помыслы, восстающие на меня; когда у меня не достает сил против них, прибегаю к Богу посредством молит­вы, и спасаюсь от врага." ,Не оставляй и молитвословия.

В отношении к нему не все одинаково действуют: иные держат большое молитвенное правило, иные совсем оставляют молитвенник, мо­лясь Господу одною умною молитвой. Ты же избери средину: не набирай много молитв, ибо отсюда—смущение, но и вовсе не остав­ляй их, на случай немощи и расслабления. Если видишь, что молитва действует в тебе и не перестает сама двигаться в сердце твоем, не оставляй ее и не берись за молитвенник.

Это значило бы, оставив Бога внутрь, выйти оттуда, и извне простирать к Нему беседу. Тем, которые еще не имеют действия молитвы, надо много молитвословить, и даже без меры, чтоб непрестанно быть в этом многомолитвии и рaзнoмoлитвии, по­ка от какого приболезненного труда молитвенного разогреется сердце и начнется в нем действие молитвы. Кто же вкусит, наконец, этой благодати, тому надобно молитвословить в меру, а больше пребывать в умной молитве, как заповедали отцы.

В случае расслабления, надо  молитвословить, или прочитывать отеческие писания. Употребление весел излишне, когда ветр надул паруса: они нужны тогда, когда падет ветр и ладья остановится." „Великое орудие имеет на врагов тот, кто в молитве держит плачъ сокрушенный, чтоб не впасть в самомнение от радости, подаваемой молитвою. Хранящий эту радосто-печаль избегнет всякого вреда.

Настоящая не прелестная молитва та, в которой тепло­та, с молитвою Иисусовой, влагает огнь в землю сердца нашего и попаляет страсти, как терние. Она веселием и миром осеняет душу, и приходит не от десныя или шуия страны, ни даже свыше, но прозябает в сердце, как источник воды от животворящего Духа. Эту одну вовлюби и возревнуй стяжать в сердце твоем, храни ум всегда немечтательиым.

С нею не бойся ничего, ибо Тот, Кто сказал: дерзайте: Аз есмь, не бойтеся,—Сам с нами. Кто, настроившись так, живет праведно и непорочно, чужд человекоугодия и высокоме p ия, тот устоит и не потерпит никакого вреда, хотя бы весь бесовский полк поднялся против него и навел на него бесчисленные искушения." Дело молитвы, как видите, преподобным Григорием разъяснено подробнее в некоторых частях.

Но что касается до положения при сем тела, им ничего особенного не прибавлено. Перехожу теперь к следующему учителю, именно, Никифору монаху. Его учените о молитве излагается в статье—о трезвении и хранении сердца.       Письмо восемнадцатое. Вы, пишет в „Добротолюбии" Никифор монах, которые желаете огнь небесный в oc п p иять сердечно, в чувстве, и опытно по­знать, что есть царствие небесное, внутрь вас сущее, приидите, я поведаю вам науку небесного жития, или, лучше, искусство, кото­рое без труда вводит делателя своего в пристанище безстрастия.

Чрез падение мы вышли во вне,—возвратимся же к себе, от­вращаясь внешнего. С Богом примирение и сроднение невозможно для нас, если мы иаперед не возвратимся к себе и не войдем внутрь отвне. Потому-то отторгать себя от уз суетных, мирских забот, и внутрь нас сущее ц apc тви e устроять и хранить — есть предивное дело. Итак, подражая отцам нашим, взыщем сокрытое внутрь сердец наших сокровище и, обретши его, будем крепко держать, делая и храня. „Приведу теперь свидетельства св.

отцев и учителей наших о том, что истинно христианская жизнь есть жизнь внутренняя, а не внешняя. „Брат спросил авву Агафона: „что верне e , телесный труд, или хранение сердца?" На это старец отвечал: „человек подобен дереву: труд телесный—листья, а хранение сердца—плод. Поелику же, по Писанию, вся­кое древо, не творящее доброго плода, п oc екаемо бывает и в огнь вметаемо; то, оче­видно, что мы должны все попечение свое обратить на плод, то есть, на хранение серд­ца.

Впрочем, для нас нужно и лиственное одеяние и украшение, то есть, труд телес­ный." „Св. Иоанн Лествичник говорит: „заключай дверь келлии от тела, дверь языка от вещаний, и внутреннюю дверь от духов лукавых. Сидя на высоте (то есть, утвердив внимание над сердцем), наблюдай, если ты искусен, и смотри, как, когда, какие и в каком числе подходят тати, чтоб войти в виноградник сердца твоего и покрасть грозды. Утрудившись, надзира­тель (то есть, внимающий сердцу)

, встав, по­молится, потом опять садится и мужественно берется за тоже дело (то есть, за блюдение сердца)." „Св. Ma к ap ий великий учит: „главное дело подвижника состоит в том, чтобы, вошедши в сердце свое, сотворить брань с сатаною, возненавидеть его и, противобор­ствуя помыслам его, ратовать на него." „Св. Исаак Сирианин пишет: „потщись войти во внутреннюю сокровищницу твою и узришь сокровище небесное.