Лествица в царство оное сокрыта внутрь тебя, то есть, в сердце твоем. Итак, омой себя от г p е xa , и соберись в сердце твое: там обретешь ты степени, по которым можешь восходить (в горняя, и совершенству в духе)." „Вот изречение Карпафия (верно, Иоанна Карпафского). „Многий подвиг и труд потребен в молитвах, чтобы обресть не­смущенное состояние мыслей,—другое некое небо сердечное, где живет Христос, как говорит Апостол: или не весте, яко Христос живет в вас, разве точию чим неискусни есте (2 Кор. 13, 5).

" „Вот слова Симеона Нового Богослова: „с тех пор, как человек изгнан из рая и отлучился от Бога, диавол с бесами получил свободу день н ночь невидимо коле­бать мысленную силу всякого человека. Огра­диться от сего уму не иначе возможно, как всегдашнею паматию о Боге. У кого впечатляет­ся в сердце память о Боге, тот может удер­жать от брожения и свою мысленную силу.

" „Видите ли, что кроме внешних подвигов, есть и внутреннее делание, состоящее во внимании ума и хранении сердца. Объясню теперь, в чем состоит это делание, и как ему навыкнуть. „Это великое из великих делание вс e почти перенимают от других чрез научение. Очень редкие ненаученно получают его прямо от Бога, теплоты ради веры их. Итак, потребно искать наставника, знающего дело.

Если же нет такого наставника, то, призвав Бога на помощь, в сокрушении сердца и слезах, делай, что я тебе скажу. „Известно, что дыхание, которым дышим, чрез легкие проводит воздух до сердца. Итак, сядь и, собрав ум свой, вводи его сим путем ды xa ния внутрь, понудь его вместе с сим вдыхаемым воздухом сни­зойти в самое сердце, и держи его там, не давая ему свободы выйти, как бы ему хотелось.

Держа же его там, не оставляй его праздным, но дай ему эти священные глаголы: „Господи, Ии cyce Х p ист e , Сыне Божий, помилуй мя!" и пусть он повторяет их непрестанно день и ночь. Попекись на­выкнуть этому внутрь-пребыванию и блюди, чтоб ум твой не скоро выходил оттуда: ибо в начале он очень будет унывать от заключения внутрь и тесноты.

За то, когда навыкнет, не станет уже носиться по внешним вещам: ему там будет весело и радостно пребывать. Как человек, возвращающийся с чужой стороны в свой дом, самъ себя не помнит от радости, увидев опять жену и детей, так и ум, когда соединится с сердцем, исполняется неизреченной ра­дости и веселия. Если ты успеешь войти в сердце тем путем, который я тебе показал, воздай благодарение Богу, прославь Его, и держись этого делания всегда: оно научит тебя тому, о чем ты и н e думал.

Если же и много потрудившись, ты не возможешь войти в страны сердца тем способом, ко­торый я тебе показал, то делай, что я тебе еще скажу, и, с Божиею помощию, найдешь искомое. Известно, что словесность всякого человека (внутреннее слово, слово каким беседуем с собою), есть в персях его: ибо там, внутрь персей, когда молчат уста, говорим мы с собою и совещаемся, там молитвы творим (когда на память читаем их)

и псалмопение, там ведем и всякую другую беседу с собою. Этой-то словесности, отняв от нея всякий помысл, и дай го­ворить непрестанно: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!" И понудь себя, внесто всякой иной речи, это одно всегда вопить внутри. Продержись терпеливо в этом делании только несколько времени, и тебе откроется чрез это вход в сердце, без всякого сомнения, как и мы сами опы­том это дознали.

Вместе с этим многожелательным и радостным вниманием, придет к тебе и весь лик добродетелей: лю­бовь, радость, мир, долготерпение, кротость и проч.. Вот и старец Никифор, другим путем, но все к тому же приходит—к сосредоточению ума в сердце, и непрестанному там взыванию к Господу. Относительно того, как держать, при навыкновении этому деланию, тело, находим у него ту особен­ность, что он научает находить сердце путем дыхания.

Этим он отвечает будто на вопрос неведущих, где сердце. Дыши в себя, как бы говорит он, и где остановится дыхание, там и сердце, там и стой  вниманием и умом. Другая особенность та, что он советует тем, которые затрудни­лись бы действовать предыдущим способом, умно говорить молитву там, где орган слова, в начале гортани, или при входе в полость груди.

Но этим не определяется окон­чательно место внимания и молитвы, а только указывается, как переходный пункт. Представим и еще одно последнее начертание занимающего нас делания, по учению Каллиста, п a т p и apxa цареградского, и Игнатия сотаиниика его. Письмо девятнадцатое. Наставлеше о молитва Каллиста, патиарха цареградского, и Игнатия, сотаинника его.

Начало жизни по Богу есть ревность и всеусердное тщание жить по спасительным заповедям Христовым; конец же — явление в совершенстве того, что воображе­но в нас Божественною благодатию в крещении, или, что тоже, отложивши ветхого че­ловека с деяниями и похотьми его, облещися въ нового, духовного, то есть, в Господа Иисуса Христа, как говорит Божественный Павел: чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится в вас Христос (Гал. 4, 19). „Когда мы крещаемся, говорит св.

Злато­уст, тогда душа наша паче солнца сияет, очищаемая Святым Духом. Как сребро чи­стое, лежащее против солнечных лучей, и само лучи испускает, не по естеству своему, но по причине осияния его солнцем: так и душа, очищаемая в крещении, принимает лучи от славы Духа, и сама внутренно яв­ляется славною. Но, увы! слава c ия, неизре­ченная и страшная, один или два дня пребывает в нас, а потом мы погашаем ее, наводя бурю житейских попечений и страст­ных дел.

„В Божественных ложеснах, то есть, в священной купели, туне принимаем мы совершенную Божественную благодать. Если после того мы скрываем ее под тьмою житейских попечений и страстей; то можем опять восстановить и возочистить ее покаянием и исполнением Божиих заповедей, и узреть ее преестественную светлость. Это бы­вает по мере веры каждого и теплоты усердия жить по вере, наипаче же по благоволению Господа Иисуса Христа. Св.