Отвечает Авраам: Чадо! – ибо Авраам добр и милостив, но помочь он ему не может. Он говорит: Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое (Лк. 16, 25). «Теперь ты мучаешься, а он радуется, то есть истинное счастье ты променял на временные наслаждения, ты испил чашу манящего греха, и чаша эта теперь стала для тебя горше, чем полынь, а Лазарь доблестно перенес все испытания, которые Господь послал ему, видя мужество и крепость его души, и теперь он увенчан как победитель, теперь он вошел в вечную радость».

Богач говорит: прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения (Лк. 16, 27–28). Некоторые толковники говорят, что у богача были какие-то добродетели, например, любовь к своим родным, но другие, более глубокомысленные, утверждают, что богач завидовал Лазарю, терзался, видя блаженство нищего, которого считал хуже пса, когда жил на земле, и теперь он хочет, чтобы Авраам послал Лазаря снова на землю, чтобы Лазарь, хотя на время вновь лишился бы райского блаженства, пришел к братьям, которые, будучи жестокими, услышав о том, что их брат в аду, оскорбились бы этим, назвали Лазаря лжецом, избили, а может, снова убили его. Поэтому богач и просит, чтобы Лазаря послали на землю. Авраам отвечает: у них есть Моисей и пророки (Лк. 16, 29), – то есть они слышат и в храме, и в молельнях слова Моисея, читаемые в Библии. Однако из жизни богача не видно, чтобы он хоть один раз посетил храм Божий. Вместо молитв в его доме раздавалось пьяное пение, вместо чтения Священного Писания – хохот и кощунство.

Снова говорит богач: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются (Лк. 16, 30).

Но Авраам отвечает: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16, 31). То есть скажут, что это умер не Лазарь, а кто-то похожий на него, или что он был погружен в летаргический сон, затем очнулся, да и мало ли что еще выдумают для того, чтобы избежать покаяния.

Св. Иоанн Златоуст спрашивает: «Почему Иисус Христос, воскресши, явился только лишь некоторым Своим ученикам, а не всему Иерусалиму? Ведь народ, увидев воскресшего Христа, может быть, обратился бы к Нему?» – но затем восклицает: «О нет! Те, кто ненавидел Христа, те еще больше бы возненавидели, увидев Его воскресшим, и вновь, во второй раз, пытались бы убить Его!»

Братия и сестры! Чему учит нас сегодняшняя притча? Учит быть сострадательными. Разве мало в мире болезней, страданий и скорбей? Потоки, реки слез, горьких как кровь, и теперь текут по лицу земли. Евангелие взывает к нам, чтобы мы не проходили мимо скорбей и несчастий ближних своих, закрыв свое сердце, погруженные лишь в свои дела, семейные заботы, в свои планы, не замечая никого, чтобы сердце наше не обросло твердой и жестокой корой.

Если мы внимательно всмотримся, то увидим, что у порога дома каждого из нас тоже есть страдающие Лазари.

Аминь.

О хананеянке

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Братия и сестры, в сегодняшнем Евангелии говорится о том, как Господь со Своими учениками пришел в пределы Тирские и Сидонские, в западную область Палестины, где находились города Тир и Сидон (Мф. 15, 21). В древности Тир и Сидон были морскими державами, неприступными городами-крепостями, расположенными на островах. Море защищало их лучше, чем многочисленные войска. Палестина находилась между двумя могущественными державами – Египтом и Ассирией и часто превращалась в поле битвы. Она была похожа на наковальню, по которой били два молота. Но Тир и Сидон оставались в стороне от военных походов и нашествий ассирийцев и египтян. Населяли эти города финикийцы-хананеяне.

Надо сказать, что из всех известных нам народов финикийцы первыми изобрели азбуку, затем у них переняли ее древние греки, у греков – римляне и византийцы. Латинская азбука легла в основу всех европейских алфавитов, а у византийцев начертания букв взяли славяне. Таким образом, русская письменность ведет свое начало от финикийцев-хананеян. Их корабли бороздили волны Средиземного моря и Индийского океана и они имели много колоний, самой могущественной из которых был Карфаген, – грозный противник Римской империи. Однажды карфагенские войска едва не захватили Рим – эту столицу мира. Навуходоносор, вавилонский царь, который разрушил Иерусалим, одиннадцать лет осаждал Сидон, но так и не смог взять этот город. Только Александру Македонскому удалось разрушить Тир и Сидон. Он велел пленникам бросать каменные глыбы в море – так они построили плотину, а затем дорогу через море к Сидону. Когда жители Сидона увидели, что уже не могут сопротивляться, то ночью погрузили свои сокровища на корабли, подожгли город и покинули его. Так что победителю достались только слава и горящие развалины. Через некоторое время Сидон отстроился снова, но никогда не достигал своего прежнего могущества. С веками море отступило, так что Тир и Сидон утратили свое островное положение и оказались уже на материке и впоследствии они представляли собой лишь рыбачьи поселения.

Святой Епифаний Кипрский пишет о том, что когда Ной в свое время разделил землю между своими сыновьями и внуками, то Ханаану досталась Африка. Однако хананеяне, имеющие сильные войска, особенно конницу и колесницы, смогли вторгнуться в Палестину, принадлежащую потомкам Сима, и завоевать ее. Так они и оказались в числе жителей этих областей. Хананеяне были язычниками, причем их языческие обряды и ритуалы отличались особой жестокостью. В Карфагене стоял идол, сделанный из меди, с серебряными руками, который назывался Молох. Этот идол был пустой внутри. В его чрево вкладывали дрова и разжигали, как печь. Когда металлическое изваяние накалялось, то родители приносили своих детей, обвитых цветами. Цветы клали к ногам Молоха, а детей – на его простертые раскаленные руки. Чтобы заглушить стоны и крики несчастных жертв, беспрерывно играла музыка: трубили трубы, били в барабаны, пели и плясали жрецы. Братия и сестры, оказывается, некоторые виды современной музыки ведут свое начало от языческих культов африканцев. Поэтому они так действуют на человека, действуют, как наркотики, приводят слушателя иногда в совершенно невменяемое состояние. Например, даже такая музыка как джаз, в сущности, создана по образцу африканских песен, которые исполнялись вместе с пляской при языческих празднествах.