Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Братия и сестры! Сегодня день усекновения главы св. Иоанна Крестителя, величайшего из пророков11. Сегодня праздник и пост, радость и скорбь. Прославляя Иоанна Крестителя, мы радуемся тому, на какую высоту в его лице Господь возвел человеческое естество, и в то же время мы как бы видим под нашими ногами бездонную пропасть, в которую опускается человечество в лице преступной династии Иродов.

В Евангелии часто попадается имя Ирод, это не только собственное имя какого-либо человека, это – родовая фамилия. Первый Ирод был Антипатр, которого называли «великим», может быть, – за его великие злодеяния; второй Ирод – Антипа, тот самый, который умертвил Иоанна Предтечу; третий – Ирод Агриппа, именуемый Агриппой Первым, который сравнивал себя с божеством и умер внезапно на глазах народа; четвертый Ирод – Агриппа Второй, лучший из всех Иродов, перед которым произнес свою проповедь св. апостол Павел и который хотел освободить его от рук иудеев.

Ирод Антипа I был вызван в Рим по государственным делам. У императора Тиверия накопилось много жалоб на произвол и жестокость Ирода. Когда он приехал в столицу империи, то остановился у своего родственника, двоюродного брата Филиппа, который проживал в Риме как частное лицо. Филипп принял Ирода со всем гостеприимством и радушием, хотя тот, будучи у власти, даже не вспоминал о существовании своего брата.

Надо сказать, что император Тиверий был душевно больным человеком, которому все время чудились заговоры и покушения на его жизнь. Большую часть времени он проводил не в столице, а на острове, во дворце, похожем на непреступную крепость. Этого императора отличала крайняя подозрительность. Никто из даже самых близких к нему людей не мог поручиться за свою жизнь. Гнев императора был страшен и убийственен. Решения – быстры и беспощадны. И потому, принимая Ирода, Филипп подвергал себя опасности: если бы Ирод был обвинен и казнен, то царский гнев коснулся бы и дома принявшего его брата; однако Филипп предпочел исполнить святой закон гостеприимства.

Встреча с кесарем прошла для Ирода благополучно, он сумел оправдаться и был отпущен с миром. И он отблагодарил своего брата за проявленное благородство, отплатив ему тем, что похитил его молодую жену Иродиаду и тайно бежал с ней из Рима. К ним примкнула и дочь Иродиады Саломея, которая более желала быть царевной в Галилее, нежели проживать в Риме в безвестности.

Ирод с позором изгнал от себя свою законную жену, добродетельную дочь аравийского царя Ареты, и тогда против него возвысил свой голос Иоанн Предтеча. Пример царя мог оказаться заразительным для народа, и Иоанн бесстрашно обличал его. Ни угрозы, ни лесть, ни уговоры не действовали на пророка. Тогда Ирод велел тайно схватить его и заключить в крепость Мохедрон, находившуюся на восточном берегу Мертвого моря. Эту крепость Ирод построил, готовясь к войне с арабами, зная, что царь аравийский отомстит ему за позор своей дочери.

И вот однажды здесь на день рождения Ирода собрались гости, старейшины израильского народа; перед ними плясала Саломея, дочь Иродиады, и так угодила царю и его опьяневшим гостям, что он с клятвой обещал исполнить любое ее желание, хотя бы она попросила и полцарства. Полцарства Ирод дать не мог. Уже давно в городах Иудеи и Галилеи стояли римские гарнизоны, которые фактически и были хозяевами этой страны.

Саломея спросила свою мать Иродиаду: «Чего мне просить у царя?» Та ответила: «Голову Иоанна Крестителя».

Другой Иоанн, Златоуст, архиепископ Константинопольский, который сам был сослан в результате интриг бесчестной византийской царицы Евдоксии, в слове на день Усекновения главы Иоанна Крестителя говорит: «Нет ничего страшнее, чем гнев злой женщины. Лучше иметь дело с драконами, чем с ней». «Опять Иродиада пляшет, опять беснуется, опять ищет главы Иоанновой», – говорил Святитель народу, имея ввиду уже самого себя.

Ирод был опечален. Он в отличие от своего отца Антипатра, который буквально залил кровью всю Иудею, будучи таким же жестоким, имел в характере своем те коварство и хитрость, за которые Сам Господь назвал его лисой. Ирод боялся, что казнь Иоанна Крестителя вызовет вражду к нему со стороны народа, он опасался даже восстания. Однако в то же время ему представлялась и удобная возможность легко расправиться с Пророком – дескать, не сам он был инициатором этой казни, а лишь поддался воле обстоятельств. И вот он, оправдываясь тем, что должен исполнить свою царскую клятву, послал воина-палача в темницу, подземелье замка, где находился в узах величайший из пророков. Этот воин застал Иоанна Крестителя, стоящим на коленях в молитве к Богу. Пророк знал, что пришла его смерть, но даже не шелохнулся. Воин мечом отрубил голову Иоанна, и на позолоченном блюде эта голова была принесена царю. Он подал ее Саломее, та – своей матери.

По преданию, Иродиада стала колоть иглой уста Иоанна Крестителя, уста, которые обличали ее, но в ответ услышала от мертвого Пророка те же грозные слова обличения. Она велела зарыть голову Предтечи в том месте, где выбрасывался мусор из дворца, а тело его взяли ученики и тайно перенесли в город Севастию.

Братия и сестры! Евангелие обращено к нам, к каждому из нас. Евангелие подобно зеркалу, которое отражает и высветляет все тайники нашего сердца. Казнь Иоанна Крестителя – это не только событие, которое произошло около двух тысяч лет тому назад в Палестине, в мистическом плане оно часто повторяется в наших душах.

Саломея – это образ греха, пляшущая девица – обольстительные греховные картины, которые рисуются перед нами. Наш ум – это царь, он должен властвовать над чувствами, но царь, опьяненный страстью, становится рабом греха, и ум наш изощряется в том, как удовлетворить свою страсть.