«С той и другой стороны побуждает их не искать здешнего, — и из умертвия, и из жизни. Умерли, говорит, вы тому, что есть долу; почему не должны искать того. Опять жизнь ваша, говорит, горе есть; итак горняя и мудрствуйте. Усиливается Апостол показать, что они пребывают горе и иною живут жизнию, которая в Боге и невидима для очей телесных» (блаженный Феофилакт).

Умросте , — разумеется, в крещении. Здесь христиане умирают греху, — самоугодию, страстям, тварелюбию, умирают и всем предметам, их удовлетворяющим, — так что все сие должно быть для них как бы не существующим. Какая же стать заниматься сим?! Святой Златоуст говорит: «настоящая жизнь — не наша жизнь. Мы странники и пришельцы. Умросте бо, говорит.

А кто будет столько безрассуден, чтобы для мертвого и погребенного тела стал покупать рабов, или строить домы, или приготовлять драгоценные одежды? Никто. Посему и мы не должны поступать так. Мы обыкновенно желаем только одного: не быть обнаженными; и будем искать здесь только этого одного. Наш первый человек умер и погребен; не в земле погребен, но в воде; не смерть победила его, но Победитель смерти погреб его.

И ничего нет блаженнее сего погребения. О нем радуются все: и Ангелы, и люди, и Господь Ангелов. Для этого погребения не нужно ни одежд, ни гроба и ничего подобного». Не воскрешай же, прибавим от себя, сего, так благопотребно погребенного, своими непотребными помышлениями и заботами о чем-либо самоугодливом, страстном и тварелюбивом. Сокровенным в Боге живот наш двояко может разуметься: и потому что он таков по существу своему, и потому что он бывает до времени невидим для других, нередко даже и для самих причастных его.

Предыдущая речь требует первой мысли, а последующая второй. Сокровенным в Боге быть животу нашему определено в самом творении. Ибо такова цель наша, чтобы пребывать в живом общении с Богом, нам быть в Боге и Богу в нас,— что собственно и означает сокровенность живота в Боге. В такое общение человек поставлен в самый момент творения чрез вдунутие в лицо его духа от Бога.

Грех расторг сие общение и стал средостением между человеком и Богом. Пришел Сын Божий чрез воплощение и разорил сию преграду. Верующие в Него получают отпущение грехов и облекаются силою преодолевать грех,— то и другое чрез сочетание с Господом. Верующие в Него облекаются в Него и бывают един дух с Ним. А Он — едино с Богом Отцом. Вследствие чего и они чрез Него и с Ним вступают опять в единение и общение с Богом, от Коего отпали было, — или, что то же, живот их становится и есть со Христом сокровен в Боге. Такова тайна жизни о Христе Иисусе.

Господь изложил сию тайну так: Аз во Отце Моем, и вы во Мне и Аз в вас (ср.: Ин. 14, 20). Такова — златая цепь! Господь изъяснил и то, как она связуется: никто-же приидет ко Отцу токмо Мною (ср.: Ин. 14, 6), и еще: никтоже может прийти ко Мне, аще не Отец пославый Мя привлечет его. Всяк слышавши от Отца и навык, приидет ко Мне (ср.: Ин. 6, 44 — 45).

Бог Отец всех влечет к Сыну, а Сын приводит их ко Отцу. И богообщение верующих установлястся; живот их делается сокровенным со Христом в Боге. — Святой Павел напоминает о сей тайне христианской жизни в подтверждение того, что христианам следует всегда мудрствовать только о горнем. Умерли, говорит, вы для всего,— и для себя, и для мира, и для всякой твари; нечего вам о всем таком и думать.

Ожили вы новою жизнию,—и живот ваш стал сокровен со Христом в Боге; о Боге и помышляйте, о Божеском и мудрствуйте Где живот ваш, там следует быть и сердцу вашему, и уму вашему. Но сия жизнь, в Боге чрез Господа Спасителя сокровенная, пребывает сокровенною,— сокрытою, невидимою,— для других. Люди не видят ее: ибо она вся совершается в духе и сердце.

Духовный хотя, по Апостолу, востязует вся (ср.: 1 Кор. 2, 15), но верно он определяет только, Божий ли кто и, иногда, — на какой кто стоит степени, самого же производства и движения сей жизни, а также значения и силы ее не видит. Не вес видит и сам причастившийся сей жизни. Не видит, как она зачалась; ибо Господь говорит: Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит, и камо идет: тако всяк рожденный от Духа (ср.: Ин. 3, 8).

Начавшись, жизнь сия зреет тоже неведомо для него, пока не начнут показываться ощутительные действия благодати Святаго Духа. Но и после сего не все он видит и знает: ибо, по Апостолу, у получивших Духа Святаго Дух сей совершает ходатайство о них пред Богом воздыханиями неизглаголанными, а они того и не знают (см.: Рим. 8, 26). Не знают они и того, чем и как все кончится: ибо не у явися, что будем (1 Ин. 3, 2).

И для Ангелов многое тут сокрыто; ясно для них только общее состояние душ, а не самое существо жизни по Богу в каждом. Только один Бог знает сущыя своя (2 Тим. 2, 19). Для всех других откроется сие во второе пришествие Христово, когда, к великому изумлению и невозвратной горести, многие и из тех, кои сами себя считали Божиими и от других были почитаемы такими, узнают, что они не Божий, — ибо услышат: николиже знах вас (Мф. 7, 23).

Сия другая сторона сокровенности, или скрытности и невидимости жизни по Богу, и побудила Апостола прибавить к сказанному. вв) Стих 4. Егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с Ним явитеся в славе. Теперь не видно, как вы в Боге и коль сие славно; а тогда это откроется, и все то увидят. Этим извещением Апостол подложил огня во возревновавших жить в Боге и устранил многое, могшее влиять на умаление силы его.

Могли подумать: все оставь, ни о чем земном не думай, а Божий будь; между тем каково наше положение? Апостол уверяет: это только на время; придет и ваше торжество, — явитесь и вы во славе. Благодушествуйте и не переставайте с усердием горняя лишь мудрствовать и сохранять живот свой сокровенным в Боге. Но это же извещение порождало мысль: явимся,— и ничто сокрытым не останется; а нука откроется, что мы не то, чем чаем быть и чем почитают нас другие?!