Как только произнес я сие слово «Дева», тотчас пришли мне на ум еще пять мудрых дев, вспо­минаемых в Евангелии, которые вышли навстречу же­них}' своему с горящими свечами, и я говорю про себя: есть ли в числе тех мудрых дев и Пресвятая Дева? Дух же мой говорит мне: и есть, и нет. Есть, ибо учители церковные, как, например, Андрей Критский, называют ее мудрою Девою; нет же потому, что она несравненно превосходит тех, как об этом воспевает церковь: «Ра­дуйся, премудрых превосходящая разумом!

» Приидите же сюда, пять мудрых евангельских дев, и поклонитесь сей Премудрой из всех, в которой со­крыты сокровища премудрости и разума Божия. Какая же премудрость сей мудрой Девы? Мы считаем муд­рость знатнейшей и яснейшей тогда, если она не толь­ко сама знает то, что знает, но вразумляет и других, то есть, невежд, безумных и глупых, — вразумляет, про­свещает и умудряет их.

Такова и есть премудрость пре­чистой Девы, умудряющая безумных, что видно и из Бо­жественного Писания. В паремиях, часто читаемых в похвалу ей в праздники Богородичные, вспоминается некий дивный пир премудрости Божией: «Закла своя жертвенная, раствори в чаше своей вино, у готова свою трапезу» (Притч. 9: 2). Посмотрим же сюда и вникнем: для кого уготовляет премудрость Божия тот пир? Кого призывает? Кто будет гостем на том пиру? Кого станут потчевать?

Я думал, что премудрость призовет на пир свой людей мудрых, философов, богословов, доброгласных; думал я, что премудрость, царствующая и говоря­щая: «Мною царие царствуют» (Притч. 8: 15), призо­вет на пир свой царей, князей, владык, а все они — го­ловы разумные; думал я, что хотя тех пять мудрых евангельских дев призовет, чтобы их почтить за девст­во их и мудрость. Но что же я вижу?

Намерения премудрости Божи­ей совсем иные: не призывает она ни любомудрых дев, ни царей, ни князей, управляющих странами и города­ми с мудростью и разумом, ни философов, ни богосло­вов. Мудрые ведь сами знают, что добро, и сами поспе­ют на тот пир, если захотят. Кого же она призывает на тот пир? Мы слышим: «Посла своя рабы созываюши с высоким проповеданием на чашу, глаголющи: иже есть безумен, да уклонится ко мне»; кто глуп, кто безумен, кто несмыслен, идите на пир; «и требующим ума рече: приидите, ядите мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам» (Пртч.9:3,4).

Поистине сей пир премудрости Божией удивителен, необычен и даже противоположен обычаям человеческим. У людей если кто объестся до сытости или сверх насыщения, да к тому еще и вином упьется, то и последнего ума лишится, оглупеет; тогда и мудрый объюродивеет. Один старец в Патерике рас­сказывает о себе, что он знал наизусть всю Библию с толкованием; когда же насытился хлебом до крайнос­ти, то все забыл.

Вином же и святой апостол Павел не велит упиваться, говоря, что в нем есть нечто такое, что сводит с ума. Хлеб же и вино премудрости Божией не такого действия. Она если кого накормит, напоит, ес­ли даже упоит, согласно написанному: «Упьются от обилия дому твоего» (Пс. 35: 9), то такой не обезуме­ет, но еще больше научится разуму и мудрости, как об этом говорится там же: «Оставите безумие, и живи бу­дете, и воцаритеся во веки» (Притч. 9: 6).

Она как бы говорит: только покушайте моего хлеба, только выпей­те из моей чаши, вы тотчас оставите безумие, тотчас научитесь разуму и будете царствовать над вашими страстями. Ибо сила пищи и питья премудрости Божи­ей не такова, как кушаний и чаш земных пиров, ибо последние в людях превращаются в кровь страстную и похотливую, тогда как та в бесстрастное, чистое и дев­ственное устроение, которое святой пророк Захария в Иеронимовом переводе вспоминает, говоря: «Что доб­рое ея и что красное ея, разве пшеница избранна и ви­но, родящее девы» (Зах. 9: 7).

Вникнем в сие слово: «Вино, родящее девы». Где вино порождает нечистоту, а здесь происходит от вина сама чистота, девство. Ка­кова мать, такова и дочь. Лоза премудрости творит му­дрый плод и приносит вино, порождающее мудрость. Посему кто безумен, пусть направится к ней, ест ее хлеб и пьет ее вино: тот поистине умудрится и оставит безумие.

Все сие, сказанное о том пире, приличествует мудрой Деве, пречистой Божией Матери, ибо она есть приятелище премудрости Божией, она есть сокровище Его промысла. Она-то и уготовала церкви трапезу, со­ставила пир, на котором закалается, раздробляется и дается в пищу рожденный от нее Агнец, на котором почерпается чаша спасения и из нее напояются верую­щие; и кто был глуп, тот избавляется от безумия, тот получает разум и мудрость.

Здесь мы спросим так: кто бы был на свете настоль­ко безумным, чтобы его поистине безгрешно можно было назвать безумным? Я думаю, что книжные люди, проходящие внешним только образом философию, ска­жут о некнижном и неграмотном: это — простак и не­вежда. Художники, искусные в своих делах и славные в своем художестве, о людях, не знающих такого же ху­дожества, скажут так: не умеет он ничего.

Люди ковар­ные, пронырливые, умеющие из неправды сделать прав­ду и наоборот, видя незлобивого сердцем и простого че­ловека, скажут: глупец он. О, люди! Не верю я вам. Посмотрите между собою: достаточно безумных вы найдете между вами самими. О любомудрых апостол говорит так: «Глаголющеся быти мудри объюродеша» (Рим. 1: 22). Художникам некто из Патерика говорит следующее: «Дело ваше для вас — настоящее дело, а де­ло Божие, как пустое дело».

А ведь Сам Христос, засту­паясь пред коварными за людей незлобивых и просто­сердечных, призывает их к Себе: «Незлобивий, — ска­зано, — и правий прилепляхуся Мне» (Пс. 24: 21). Отзовися же свыше и ты, святая правда, говоря: «Лживии сынове человечестии в мерилех не добре рассужда­ют» (Пс. 61: 10). Ну как же быть? Кто на свете поистине безумен?

Некто из богомысленных так вещает другу своему: «Ес­ли ты все знаешь, а Бога не знаешь, то ты ничего не зна­ешь; если же ты ничего не знаешь, Бога же знаешь, то ты все знаешь», или, говоря проще: если бы ты прошел всю внешнюю мудрость, всякую науку и всякое художе­ство, но не знаешь Бога и ленишься угождать Ему, то ты ничего не знаешь, ты простак, ты глуп; если же ты не знаешь ни одной из земных мудростей, но Бога знаешь и угождаешь Ему неленостно, то ты премудр.