Это оружия смертные, ибо если кто-ни­будь уязвлен хотя бы одним из них и не при­ступит к врачевству святым покаянием, тот, несомненно, умрет душой навеки. Собрав эти смертные оружия, супостат скрыл их в одном неком захваченном им домике, в мизерном гадаринском обывателе, и скрыл лукавым об­разом, как бы пребывая в засаде, чтобы никто не приметил его замыслов.

Однако эти его во­енные хитрости обнаружены по истинным знакам и как бы перстом указаны святыми евангелистами Лукой, Марком и Матфеем, описывающими нынешнего бесноватого и легион бесовский. 1. «В горах кричал» (Мк. 5, 5). Это знак пер­вого смертного греха — гордости. Ходить го­рою высокоумия, над всеми превозноситься, много о себе думать и при том еще вопить, по­хваляться, тщеславиться — все это грех смерт­ный. О враг!

Твое место в бездне, в пропасти, а не на горе! Разве ты не знаешь, что говорит Писание: «Что высоко у людей, то мерзость пред Богом!» (Лк. 16, 15) 2. «Живший во гробах» (Лк. 8, 27). Это знак второго смертного греха — нечистоты, ибо она, лишившись милости Божией, оживляю­щей душу человека, подобна мертвому трупу, смердящему во гробе: «Засмердели и сгнили» (Пс. 37, 6) душевные раны любодея. 3. «В одежду не одевавшийся» (Лк. 8, 27).

Это знак третьего смертного греха — обжорства, жадности, пьянства, которое может обнажить и праведных Ноев. Ибо что на свете может так довести человека до наготы, до убожества, до нужды, как обжорство и пьянство! Недаром написано: «Любяший вино и елей не разбогатеет» (Притч. 21, 17), «наг будет». 4. «Никто не мог миновать этот путь» (См. Мф. 8, 28).

Это знак четвертого смерт­ного греха — лакомства. Ибо, заседая на рас­путьях, разбивал и грабил. Но какой на свете разбойник и грабитель больше и хуже лаком­ства? Ибо оно только тем и живет, что чинит неправду ближним, разбивает, грабит, кра­дет, отнимает, чтобы насытить свое ненасыт­ное лакомство. Но трудно ему насытиться, ибо, как говорится в Писании: «Ад и погибель не насыщаются, так и человеческие очи нена­сытны» (Притч. 27, 20). 5. «Разрывал узы железные» (Лк. 8, 29).

Это знак пятого смертного греха — гнева, ярости, лютости, которая чего только не порвет, не поломает, не сокрушит! И железо для нее как солома, и цепи как паутина! 6. ««Избивая камнем»«. Это знак шестого смертного греха — зависти, ибо она бросает в ближнего как бы камнями, злыми словами, достанет и издали, и за сто миль, и в чужом краю, показывает его людям в превратном ви­де, осуждая, клевеща, ругая, унижая, отнимая славу, поистине, избивая камнями. 7. «Живший не в доме» (Лк. 8, 27).

Это знак седьмого смертного греха — лености, лености к хвале Божией! Ибо она нерадит о храмах Божиих, а если когда-либо случайно заглянет туда, то с малой набожностью, желая поско­рее услышать: «С миром изыдем». Итак, собрав все эти оружия, объясненные у евангелистов упомянутыми знаками, в од­ном порабощенном человеке, как бы утаив их, семиглавый змий с семиполчищным сво­им легионом семичастных смертных грехов преграждает путь семирогому Агнцу: «Встре­тил Его» (Лк. 8, 27).

Встреча — это уже военная схватка: войска сошлись, началась битва. Каждый взялся за свою броню, за свои ору­жия, и началась брань: «Михаил и Ангелы его во­евали против дракона». Наступает старшая глава змиева, глава гордости: «Взойду на небо, буду подобен Вышне­му!» (Ис. 14, 14). Поражает эту змиеву главу святой Архистратиг Михаил, защитник чести и славы Божией, поражает отмстительным обоюдоострым мечом, изощренным с одной стороны познанием Бога, Творца своего, а с другой стороны — познанием себя и творения Создателева.

Поражает этим обоюдным ме­чом змия, восклицая: «Господь сотворил нас, а не мы!» (Пс. 99, 3), — и тотчас же подносит свою победную хоругвь, хоругвь белую, к очерненному огнем наказания Божия углю — главе адской, люциферу; хоругвь белую в знак того, что естество ангельское, не отпавшее от Бога, согласно Писанию, есть убеление жиз­ни вечной; хоругвь, украшенную крестом баг­ряным, — в знак того, что ангельское падение и небесные развалины восполнятся святыми людьми, искупленными Крестом и Кровью.

Подносит и знамение победы — пальму, все­гда зеленеющую, никогда не увядающую, в знак своего вечного пребывания и неотпаде­ния от Господа Бога. Лети же, гордостная глава змиева, до са­мых пропастей адских! Возносившаяся до небес, низвергнись до ада (ср. Мф. 11, 23; Лк, 10, 15)! И труп, высившийся на горах, пал под ноги Архистратига.

Топчи же, воевода не­бесный, сего аспида и василиска, попирай льва и змия (см. Пс. 90, 13). Потом сражается вторая глава змиева, глава нечистоты и любодеяния, хотящая по­глотить весь мир своей пастью, ибо «все, что в мире, похоть плоти» (1 Ин. 2, 16), глава помра­ченная, потемняющая ум человеческий мерз­кими телесностями, содеваемыми во тьме ночи, почему эта страсть и названа в Лествице ночной птицей, или совой.

Против этой нечистой главы выступает святой Гавриил, чистый благовестник Пречистой Деве пречи­стого зачатия Еммануилова, вооруженный, как всегда делают ночью, светлым фонарем, тьму нечистоты прогоняющим. И как бы за­став во грехе, обличая, угрожая и воздавая на­казанием, тотчас же предстает с прозрачным или пречистым зеркалом, чтобы эта мерзкая, как ядовитый василиск, главишка, узрев в зеркале свою скверность, сама издохла от сво­его вида. Лежи же мертвой, смердящая скотина!

От твоего смрада отвращаются все целомудрен­ные, стараясь сохранить свою душу, как свечу в фонаре, не омраченной тьмой нечистоты, ежечасно взирая в свое чистое размышление, как в зеркало, и исправляя то, что требует ка­кого-либо исправления. Затем встает на бой третья глава змиева, глава обжорства, пьянства, роскоши, а она силится пожрать и поглотить целые города и места.

Подтверждением этого служит следую­щий пример из Патерика. Один пустынник в странах Египетских, взяв какое-то свое руко­делие, понес продавать его в столичный город Египта, Александрию. Идет по пути, прибли­жается к городу и, уже видя сам этот город Александрию, молится Богу, чтобы Он дал ему пребыть там без соблазнов и возвратиться. И в это время по откровению Божию ему было такое видение: видит змия великого и страшного, столь великого, что телом своим он окружил весь город Александрию, и как бы оградил его стеной, а голову свою обратил внутрь города и, открыв свой страшный зев, пожирал всех людей, старых и молодых, свет­ских и духовных.