Держит святая великомученица Екатери­на в правой руке своей крест, сей скипетр не­бесного царства, как царица. С Христом пост­радала, с Христом и воцарилась, как говорит она и в тропаре: «Стражду Тебе ради, я ко да царствую в Тебе и умираю за Тя, да и живу с Тобою». Итак, слушатели, мы узнали тайну, поче­му святая великомученица Екатерина, невес­та Христова, носит крест в своей девической руке: в знамение своей веры и жречества, ибо принесла себя в жертву Богу; в знамение свое­го воинствования и победы над миром, пло­тью и дьяволом; в знамение самоумерщвления и сохранения своего непорочного девства; в знамение премудрости духовной, ибо, воору­женная ею, она одолела и посрамила еллин-ских философов; в знамение любви к Богу и страдальчества за Него и в знамение получе­ния царства небесного.

Следовательно, по до­стоинству носит она крест в руке своей. Покланяемся тебе, о любезная невеста Христова, святая великомученица Екатерина! С усердием лобызаем честную твою икону и вместе крест, который держит десница твоя. С любовью празднуем святую твою память! Ты же, царствуя со Христом, призри на нас мило­стивым оком и ходатайствуй нам милость у Христа Бога, как имеющая дерзновение к Не­му, да твоими молитвами получим спасение. Аминь.     30.

Поучение на пречестную память великого святителя Николая, Архиепископа Мирликийского Чудотворца, месяца декабря, в 6 день («По имени твоему тако и жи­тие твое» (Стихира после 50 псалма))   Совершая ныне всечестную память вели­кого угодника Божия и чудотворца, иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мир-Ликийских, помышляю я о самом име­ни его, кроме великих, всем явных чудес его, слушатели возлюбленные!

Премногие и превеликие чудеса его изве­стны всем, от востока солнца до запада про­славлено чудотворение его. Значение же и сила пречестного его имени не всем ведомы, а известны разве только людям ученым. А по­тому, чтобы всем были ведомы, истолкуем это имя и узнаем силу его, и тогда увидим, что «по имени его было и житие его». Имя «Николай» не славянское, а гречес­кое, ибо в те древние времена славяне не знали Бога и в нечестии своем назывались не теми именами, которыми называемся мы ныне православные христиане.

Имена их, по нече­стивому их обычаю, были: Кий, Щек, Аскольд, Дир, Гостомысл, Святослав, Ярополк и прочие, какие носили русские князья. Бояре Вышгородские были: Блуд, Путша, Елович, Телец, Ляшко и другие. Посланные князем Олегом из Киева в Грецию послы для перего­воров о мире носили такие имена: Карлофарлос, Велмуд, Рулав, Стелмид, — имена все какие-то дикие.

После же святого Крещения приняли имена у греков, которыми и мы ны­не называемся. Обращаясь же к пречестному имени свя­тителя Николая, я повторяю: имя это гречес­кое, составленное из двух речений: «никое» или «ника», что значит победа, одоление, и «лаос» — народ, люди. Слово «Николаос» оз­начает: победа людей, одоление народа. Див­но толкование имени сего, но по имени ли было житие Николаево?

Если посмотрим на его младенчество, то увидим, что еще в своем детстве он победил само естество человеческое, ибо стоять в ку­пели три часа на ногах самому по себе, без чьей-либо поддержки, будучи еще новорож­денным младенцем, — не есть ли это выше ес­тества человеческого? Постыжен здесь всякий мужской возраст, не усердствующий в славословии Божием: младенец стоит три часа во славу Пресвятой Троицы, а совершенные мужи не хотят посто­ять в церкви и одного часа со страхом Божи­им, с благоговением и вниманием, а если и стоят, то стоят как бесчувственные истуканы.

Имеют уши, а читаемого и поющегося не слу­шают (см. Пс. 113, 14), и слушая не внимают. Имеют ум, а не помышляют о Божественном, о суете мирской только думают. Только телом стоят в храме Божием, а ум их мыслит или о жене и детях, или о яствах, поварами приго­товляемых, или о бочках в погребе, или о сун­дуках в кладовой и о деньгах, или о товарах, отпущенных в какой-либо город и находя­щихся в дороге, или об имениях, отправлен­ных в чужую страну на кораблях и ладьях.

Стоят в церкви, а «из сердца исходят злые по­мыслы» (Мф. 15, 19; Мк. 7, 21), воровство, убийства, прелюбодеяния, хулы и прочие не­богоугодные дела. А что произносят уста их в храме Божием? Молитву ли? Редко молитву, больше же пустые разговоры: говорят друг с другом о внешних попечениях. Здесь и торг, здесь и покупки, здесь и управление домом, здесь и осуждение ближних. О люди небогоугодные!

Посмотрите на святого Николая, еще в младенчестве своем всем умом, со всем благоговением просла­вившего Святую Троицу трехчасовым стоя­нием. Посмотрите и устыдитесь, ибо вы по­срамлены младенцем. О, сколь великим побе­дителем явился Николай еще в младенчестве, победителем естества, победителем людей не­богоугодных! Если еще посмотрим на младенчество его, то вновь увидим, что он победил в своем мла­денчестве само естество человеческое.

Ибо младенцу воздерживаться от сосцов материн­ских в постные дни среду и пятницу, — не зна­чит ли это быть выше естества человеческого? Будучи младенцем, он научился поститься ра­нее, чем стал есть. Что скажут здесь наши нынешние христи­ане, только «имеющие вид благочестия» (2 Тим. 3, 5), дела же благочестия отвергающие? Что, говорю, скажут те, для которых среда и пят­ница — такие же дни, как суббота, воскресе­нье и все прочие, у которых нет поста, нет воздержания, едят все без смущения по обы­чаю неправославных христиан иностранных.

Еврейский историограф Иосиф рассказы­вает о Моисее, что, будучи взят из воды доче­рью фараона, он не хотел сосать сосцы жен египетских, и для него была приведена еврей­ка, мать его (см. Исх. гл. 2). У нас же бывает наоборот. Мать наша, Святая Восточная Пра­вославная Церковь, питает нас сосцами свои­ми — благочестивыми законами и уставами, от древних Отцов принятыми.

Мы же, оста­вив сосцы матери своей, породившей нас во­дой и Духом (см. Ин. 3, 15), ищем сосцов еги­петских, иноземных, еретических, Правосла­вию противных и привыкаем питаться из них со сладостью. Оставив манну, помышляем о египетской пище. Презрев сладость святого воздержания, уклоняемся к «рожкам, которые едят свиньи» (Лк. 15, 16). О стыд великий!

Дети посрамляют мужей, младенцы старцев! В «Старовечностях» читаем: в стране, на­зываемой Гивернией, у матерей был следую­щий обычай: когда они, отлучая своих мла­денцев мужского пола от сосцов, начинали питать их иной пищей, то прежде всего пола­гали ту пищу на обнаженный меч, затем бра­ли с меча кусочки пищи и вкладывали их в ус­та младенцам.