Не о плотском, а о духовном и добродетельном роде его говорю, то есть о богоугодной его жизни, в которой добродетель родилась от добродетели. Смирение родило любовь к Богу, любовь к Богу — презрение мира, презрение мира роди­ло воздержание, воздержание — умерщвление телесных чувств, умерщвление чувств родило чистоту плоти и духа, чистота — мысленное созерцание Бога, созерцание Бога родило умиление и слезы.

Наконец, из всего этого родилась добрая, блаженная, честная, святая смерть, приводящая к покою, ибо «праведник, если и достигнет кончины, в покое будет» (Прем. 4, 7). Такого духовного, добродетельного род­ства, из которого происходит добрая смерть, я обретаю две книги: одну у святого Давида Псаломника, другую у святого Иоанна Лествичника.

У Псаломника эта книга духовного, добродетельного родства написана так: «Тот, кто неповинен руками и чист сердцем, кто в ду­ше своей не увлекался суетою и не клялся лука­во ближнему своему, сей получит благословение от Господа и милость от Бога — Спасителя своего. Сей род ищущих Господа» (Пс. 23, 4—6). У Лествичника же в той книге духовного, добродетельного родства написано: «Пусть будет для тебя отцом тот, кто может и хочет потрудиться с тобой над бременем грехов.

Матерью пусть будет для тебя умиление, мо­гущее омыть тебя от скверны. Братом да будет тебе тот, кто побуждает тебя и сподвижничает с тобою в течении к горним. Сожительницей нерасторгаемой возьми память об исходе смертном. Чадами любезными да будут тебе воздыхания сердечные. Рабом сделай тело твое, а друзьями — святых Ангелов, которые будут тебе полезны во время исхода смертно­го. Сей род ищущих Господа».

Обе эти добродетельные книги — Псалом­ника и Лествичника — великий угодник Бо­жий Петр написал в книге сердца своего, и в жизни своей исполнил те добрые дела самим делом, и соделался он одним из тех преизряднейших родственников духовных, на которых исполняются вышесказанные слова: «Сей род ищущих Господа». Согласно первой книге родства духовного он был «неповинен руками и чист сердцем», ибо по слову апостольскому, был «свят, непричас­тен злу» (Евр. 7, 26).

Святость родила в нем невинность, а незлобие — чистоту сердца. Невинность произошла в нем от святости, а чистота сердечная — от незлобия. И посему он соделался таким архиереем, каким должен быть: «Таков и должен быть у нас Первосвя­щенник: святой, непричастный злу». А тот, кто незлобив, есть родственник Самого Незло­бивого Господа нашего Иисуса Христа.

Видел некогда святой Богослов в откровении Госпо­да, явившегося в образе Агнца: «Агнец стоит на горе Сионе» (Откр. 1, 14). И мать святителя Петра пред рождением его имела видение: ей казалось, что она держит на руках агнца. И Христос — Агнец, и святитель Христов Петр — агнец. Агнец сроден по естеству агнцу и по нраву подобен ему. Агнец святой Петр воис­тину уподобился Агнцу Христу нравом незло­бия и явил себя как бы родственным Ему че­рез эту добродетель, ибо ничто так не делает человека духовно родственным Христу Богу, как незлобие.

Looking at the book of Christ's kinship, at the very beginning of it one can be surprised that our Lord deigned to be called first the Son of David, and then Abraham's: "The Genealogy of Jesus Christ, Son of David, Son of Abraham." Why is it not written: Son of Abraham, Son of David? For among the Israelites the name Abraham enjoyed greater honor than the name of David, and when they wanted to point out and boast of their lofty lineage, they used to say: "We are Abraham's seed, and were slaves to no man" (John 8:33).

The Lord Himself, wishing to please Zacchaeus, called him the son of Abraham: "For he also is the son of Abraham" (Luke 19:9). David was the adornment of the tribe of Judah alone, and Abraham was the ancestor, honor and praise of all the tribes of Israel. Why is Christ first called not the Son of Abraham, but the Son of David, and then Abraham? In our bad human opinion, it would be fitting for Christ to be called the son of Abraham first, for, it seems to us, the life of Abraham was more beautiful, holier, and more pleasing to God than the life of David.

It is not surprising that David knew God and served Him, for he was born of parents who knew God: "God is known in Judea" (Ps. 75, 1). It is amazing that Abraham, who was born of parents who did not know God and idolaters, came to know God and pleased Him. David had many examples of pleasing God: Moses, Aaron, Joshua, the prophet Samuel, and the like.

For Abraham, no one was such an example of knowledge of God and pleasing God. If the cause of David is glorious – the victory over Goliath, then even more glorious is the work of Abraham – the ascension of his son Isaac as a sacrifice to God. David fell into the sin of adultery and murder, but Abraham did nothing of the kind and did not anger God by any mortal sin. And in spite of all this, it pleased the Lord our God to be called the Son of David rather than Abraham. What is the reason for this? What is the secret? The mystery and reason is as follows.

Saul pursued David for a long time and wanted to kill him. But David was so gentle towards Saul that, having the opportunity to kill him many times, he did not do so. In the name of God, he endured innocently, quenching Saul's malice with his kindness. This David's kindness is considered by some, as if placing it on a certain standard, to be no less a virtue than that virtue of Abraham, by virtue of which he offered his son as a sacrifice to God.

To spare one's enemy without malice for God's sake is the same as not to spare one's son for God's sake. And not only one and the same thing, but it is higher, if, for the sake of David's kindness, God desired to take upon Himself the flesh of his descendants, in order to be close in lineage to a man who was not malicious. For God draws near to kindness, and kindness to God, as if uniting into one generation and one spirit: "The gentle and the righteous," says the Psalmist, "are united with me" (Ps. 24, 21); "this kind of seekers of the Lord."

In the Life of St. Peter of Christ we read that a certain Tver bishop Andrei with his like-minded people did much evil to the saint, writing many false and blasphemous words about him and dishonoring him throughout the Russian land. He also sent those slanders to Tsargrad to His Holiness the Patriarch, and this case was considered at the conciliar court. And when the malice of the enemy was exposed and the innocence of Saint Peter was revealed, he not only did not take revenge on his enemy, but forgave him everything.