А потому, что Петр каялся с упованием и надеждою на милость Божию, Иуда же раскаялся с отчаянием. Ужасна эта пропасть! Без сомнения, ее нужно наполнить надеждой на милость Божию. Злая вещь — гордость, нехорошо и отчаяние, и то и другое же нужно сгладить и уравнять: гордость нужно раскопать, как гору, отчаяние же нужно поднимать и заполнять, как пропасть.

  В Отечнике мы читаем следующее. Был некий добродетельный муж, который, будучи смущаем то гордостью, то отчаянием, изобрел такую благоразумную хитрость. В своей внутренней комнате, недоступной ни для кого, он на одной стене написал все свои согрешения, которыми случилось ему, как человеку, прогневать Бога, и, кроме этого, изобразил Страшный Суд Божий, изобразил, как Бог грозно судит грешников и посылает в геенну огненную.

На другой же стене он написал свои добрые дела, совершенные с покаянием и слезами, изобразил, как милосердный отец принимает возвращающегося к нему блудного сына, а также и то, как Христос прощает все грехи плачущей у ног Его грешной жене и открывает разбойнику рай.   Когда его охватывал гордый помысл, он шел к той стене, на которой написал свои грехи, и, читая их, смотрел на Страшный Суд, укорял себя и осуждал самого себя, как грешника, достойного геенны огненной, смирялся помыслом, плакал и рыдал, бия в перси свои.

Когда же приходил противоположный помысл, помысл отчаяния, он обращался к стене своих добрых дел и к размышлению о великом Божием милосердии, которого не могут преодолеть все человеческие грехи. Этим он прогонял отчаяние, утверждаясь в надежде на Господа. Бесы же, не стерпев такого его благоразумного изобретения и деяния, явились ему наяву и сказали: «Не знаем, как бороться с тобой, ибо когда мы тебя возносим до небес, ты нисходишь до ада, а когда мы тебя низводим до ада, ты восходишь до небес».

  Вот мы видим, как тот добродетельный муж смирял гору гордыни, заполнял долину отчаяния, сравнял гору с пропастью и пропасть с горою. Если подобно ему и мы всегда будем делать то же в своем уме, если заполним всякую пропасть, если смирим всякую гору и холм, то мы устроим для Господа нашего ровный и хороший путь к нам.   Творит препятствие для пришествия к нам Господа нашего еще и немалое болото нашей нечистоты.

Высушим его воздержанием, намостим мост милостыней. «Подавайте», — говорит, — «милостыню, тогда все будет у вас чисто» (Лк. 11, 41). Милостыня очищает все, а следовательно, и грехи.   Стену же ожесточения нашего сокрушим умилением, ударяя в грудь по-мытарски. Широко откроем сердечные врата любовью и усердием нашим ко Господу, и тогда придет и войдет к нам Царь славы, и воцарится в душевном нашем граде.

  Приготовив таким образом путь к нам Господу нашему, мы еще, по повелению Предтечи, сделаем стези его прямыми. Это значит, что тот путь, которым мы будем шествовать к Нему, должен быть в нас прямым, а не кривым. Проще говоря, мы не должны совращаться и заблуждаться с прямого пути. У боговдохновенных мужей есть полезный совет: идти царским путем, не уклоняясь ни направо, ни налево, ибо и то, и другое не безбедно.

  Уклониться налево, на сторону козлищ, которые станут на суде налево, — это явная беда. Уклониться же направо, то есть думать, что делаешь нечто добродетельное, это нечаянная, скрытая беда. Ведь враг наш воюет против нас и справа, и слева. Неудивительно, что он воюет слева, так как сам он левый, но удивительно то, что он воюет и справа, хотя сам и чужд правого.

Неудивительно, говорю, что дьявол искушает человека грехом, но удивительно то, что прельщает и ведя в добродетели, ибо где не может одолеть левым, там одолевает правым, а где не может победить нас грехами, там побеждает добрыми делами.   Кого он не может победить нечистотой, того побеждает чистотой, вложивши ему в ум гордость о чистоте.

Это вражье коварство усмотрел святой Иоанн Лествичник, который говорит: «Притворяется лиса спяшей, а бес целомудренным (то есть чистым человеком), первая — чтобы схватить цыпленка, второй — чтобы душу погубить. Не жаль, если кто за нечистоту будет в аду, а жаль с чистотой пойти в геенну огненную».   Если дьявол не может победить кого-либо объедением или пьянством, то победит постом, как тех, о которых Евангелие говорит: «Принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися.

Не такой пост Я избрал, говорит Господь» (Мф. 6, 16; Ис. 5, 6). Неудивительно, что пьяница и обжора пойдут в муку, а то удивительно и достойно жалости, что тех же мук не минует и высокоумный постник. Неудивительно, что одебелевшему плотоугоднику с толстым животом не втиснуться в тесные небесные врата, но то удивительно и достойно жалости, что иссушивший, измучивший свое тело долгим воздержанием, едва только кожу имеющий на своих костях, не втиснется, не войдет в небесные врата.

Грешник не войдет, так как грешный, а праведник не войдет как высокоумствующий и считающий себя добродетельным. Потому-то Приточник и говорит: «Есть путь, который кажется людям правым, но последствия его приведут на дно адово» (Притч. 4, 12).   Итак, человеку необходимо внимательно опасаться того, чтобы не уклониться налево, то есть на прелести греховные, не уклониться и направо, то есть на излишние крайне суровые подвиги, и не прийти к гордости.

Идти же нужно царским путем, то есть умеренной жизнью, умеренной добродетелью. Приличный сему пример или образ приводит святой Златоуст: «Когда бремя праведных бывает слишком тяжело, то ладья погружается; когда же оно умеренно, — плывет благополучно.   Жизнь наша поистине подобна плаванию: мир, как море; тело, как ладья; душа в теле, как пловец в ладье; дела же, как какой-либо груз.

Если пуста будет ладья, то поднимется ветер, и ладья скоро опрокинется волнами. Если же она отягощена без меры, то она близка к потоплению даже и тогда, когда не будет ни ветра, ни волн; когда же поднимутся ветер и волны, она тотчас погрузится. Только по мере вложив в ладью, ты можешь плыть беспечально».   То же разумей и о подвигах.