Не обойду молчанием его двоюродную сестру Ольгу Александровну Хортик, которую за малый I рост и удивительно покладистый характер все, даже дети, звали  Олечка Создавалось впечатление, что серьёзного и полнозвучного имени Ольга для неё просто не I существовало. Прекрасный знаток французского языка, она, вкупе с Дмитрием Михайловичем, много переводила из литера-' турного наследия французских композиторов, что окружало её образ особым ореолом.

А теперь напишу кое-что весьма позорное о себе самом. Олечка вместе с Катей, дочкой Дмитрия Михайловича, нередко бывали в Париже, откуда привозили всякие изящные и диковинные вещи. Сами понимаете, какими глазами мы, желторотые близнецы, смотрели тогда на французские шоколадки, жевательную резинку и прочую ерунду. Как-то раз добрые родственники выполнили наше горячее желание и привезли нам… джинсы.

Голубые, из грубой материи, прошитые толстыми нитками, – самые настоящие джинсы! Заполучив штаны, я носился с ними, как с писаной торбой. И помнится, перед сном даже поцеловал их и нежно погладил, словно боясь, что к утру они улетят обратно в Париж или растворятся в воздухе! До сих пор мне стыдно за это ребячье идолопоклонство, в котором, кстати, я позже сердечно покаялся на своей первой исповеди!

Какие только глупые пристрастия ни завладевают бессмертной человеческой душой, лишённой Божественного света веры и разума, молитвы и любви ко Христу!

В завершение расскажу о знаменитой картине художника «Похищение Европы», которая (как знают читатели) висела у Серовых в гостиной зале. Помню, мальчиком я всматривался в это бездонное полотно и с тревогой следил глазами за античным Зевсом, в образе могучего быка, который похищает прекрасную Европу, смуглую волоокую девицу, опустившую колена на холку животного и держащуюся рукой за его изогнутый рог.

Вал за валом накатывают волны на отважных путешественников; морская пучина грозится поглотить их обоих, но бык, уверено рассекая воду своей мощной грудью, твёрдо держит курс в неизвестном мне направлении. «Куда, куда ты удалилась?» – теперь вопросил бы я заворожённую античным кумиром Европу… «Что ищешь ты в стране далёкой, что кинула в краю родном?

» Тогда, будучи отроком и сочувствуя прелестной Европе, я, безусловно, не мог понять и осмыслить её трагического отступления от исконной христианской веры во тьму языческих представлений и заблуждений…

А всё же многому, многому может научить нас, русских, некогда просвещённая Европа. И уважению к закону, и трепетному отношению к культуре, умению бережно сохранять исторические памятники, и благородной сдержанности, такту в человеческих отношениях. Боюсь, однако, что главное (уже не юная, а одряхлевшая в своём земном странствовании) Европа потеряла – живую и зрячую веру в Победителя смерти Христа и любовь к Его прекрасной Невесте – Матери нашей Церкви.

Утеряв главное, сумеет ли гордая Европа сохранить второстепенное, то, что было перечислено мною выше? Я не пророк, но опасаюсь, что с живой водой подлинного христианства она, бедная, готова выплеснуть и своего ребёнка – силу законной правды и «любовь к отеческим гробам», красоту внешних форм и культуру человеческого общения.

Надвинувшийся на нас XXI век, с его пресловутой «эрой водолея» и постмодернизмом как стилем жизни, вполне доказывают это…

Неверие

ХХ век берёг наше детство, но и настойчиво отстранял нас от света Христова. Все мы были в этом отношении детьми «пионерского подземелья». Родные боялись говорить нам о вере, а чужие не боялись растлевать детские души неверием. Бедные школьники! Как легко вы и поныне улавливаетесь всякого рода прельщениями и обманами, особенно если они «спускаются сверху», то есть санкционированы «вышестоящими инстанциями»!..

Помнится, в классе седьмом нам объявили, что в школу грядёт некто по фамилии… Чертков. Он приобрёл известность ещё в 60-е годы, когда, будучи студентом Московской духовной академии, с шумом отрёкся от веры. Не буду перечислять имена знаменитых «отступников», по комсомольской путёвке засланных в

учебные заведения Патриархии, и конечно же с провокационными целями. Об этом мы, школьники, разумеется, ничего тогда не знали. Нашему классу было поручено приготовить зал для почётного гостя. Привыкши всё делать старательно, я, несчастный, с усердием тащил и заботливо устанавливал кресло, послужившее седалищем для лектора, охотника за детскими душами.