Единому же дни недоставшу на совершение, приахом сей от будущаго века, осмый сущ и первый по седмом, седмый бо сей век иже седмицами числится. А егда же приидет будущий век, иже нечислится ни седмицами, ни деньми, ни нощьми, ни западом солнце разоряется, но имуща незаходимаго солнца, того ради нарекоша того осмый век, занеже по седмерочисленом семь веце настанет.

Многа же сведетельства в божественом писании обрящеши и извещениа, яко седморичен век сей глаголется, и яко седморичное число паче всех числ предпочте бог. И аще о сих всех глаголати начну ныне, еже где в писаниих седморичное число похвално есть, многа имамы о сих писати, но сиа не нынешнему времени ключима суть — ныне же о сих умолъчим[7]. Еже[8] аще въсхощеши поискати, сам обрящеши в божественых книгах.

Ныне же о сем речем, о нем же преже глаголахом, ведый убо премудрый Соломон, яко седморичен век, ибо седмицами числим — и месяца седмицами числим и годы, яко же писано есть о пророце Даниле, яко прииде к нему ангел и рече: «Даниле, Даниле, да увеси и разумевши, еже создатися Иерусалиму до Христа игумена седмиц седмь и седмиц 60 и две». Седмица же не днем глаголет, ниже месяцем, но седмица лет, есть же седмиц седмь и седмиц 60 и две, четыреста лет и 80 и три.

Видиши ли, яко и ангел Гаврил седмицами числит лета нынешняго века? Сих ради и иных многих сведетельств, еже в божественом писании, вси святии нарекоша того седморичный век сей. Того ради рече: «Дай же чясть седмым и тогда осмым». И вси святии отцы наши и учителие подобно тому рекоша и ни един же от них рече, яко седмь тысящ лет жити, а егда настанет осмая тысяща, тогда будеть конец, но вси полагають настоящий век, а не тысящу и будущий век, а не тысящами лет числят.

Егда же слышиши «век», не мни яко известно уведаеши число веку, ибо многа нареченна «век» имать: «век» бо наречется и коегождо человека живот, и пакы глаголется «век» и все житие настоящее, и паки прииду щий живот бесконечный, иже по воскресении, «век» глаголется. Аще убо по воскресении бесконечный живот глаголется «век», како убо ты глаголеши тысящу лет «век»?

Речет же ся и пакы век не лету чясть каа солънечным ношением и течением чтома, рекше деньми и нощьми составляема, но еже со присносущным есть протязаемо, яко же и летное шествие и разстояние, еже бо есть видимым лето под летом, то же есть и присносущным век, яко же глаголет Григорие Богослов. Глаголет же Исайя: «Бог вечен сотворивый края земли». И Сусана глаголаше: «Бог вечный».

Варух же писаше: «Вопию к вечному в дни моя». Глаголет же ся: «Бог вечный превечный, и того бо века той есть сотворил». Глаголют же ся и вецы вечнии, и век един есть, иже вся веки обдержит, и век вечный глаголется нынешний и приидущий. Глаголет же ся: вечная жизнь, вечная же и мука бесконечная. Аще бо по воскресении ни деньми ни нощми лето честися имать, но паче един день будет не вечерний, глаголется век.

Како убо тысящами лет честися имут вецы? Аще убо и тысящами лет где глаголется в писании век, но подобает ти ведати, яко и тысяща лет на не уставном приемлется, яко же в многих писаниих обрящеши. Яко же Давид рече: «Слово, еже заповеда в тысяща род, еже завеща Аврааму»; а никако же в писаниих не обрящеши, еже бог завеща слово Аврааму в тысящу лет. Но зри сего испытно, еже бог ко Аврааму завеща.

Писано бо есть: «Бысть же Авраам лет девятидесят и девяти, и явися господь бог Аврааму и рече ему: Аз есмь бог твой, и угоди предо мною, и буди непорочен». И помале паки рече: «И поставлю завет мой межу мною и межу тобою и межу племянем твоим по тебе в род их в завет вечен». Слыши что рече? «В завет вечен», а не в тысяща род. По сих же глаголет божественный Давид: «И клятву свою Исаку и постави я Иакову в повеление, Израилю в завет вечен».

Егда Израиля множае возлюби, Авраама же не толико? Никако же, но обычяй есть божественому писанию тысящею глаголати неуставнаа лета. Яко же великий Иоанн Богослов и еуангелист во своем откровении глаголет, яко «покло няем будет непорочный агнец тысящу лет, Христа проявляа, но и зверь убо, диавола глаголю, связан будет тысящу лет, потом же разрешится».

Того ради устремишася нецыи рещи и написати, яко по Христове воскресении тысяща лет до антихристова прихода. Но зри, яко великий Богослов неуставная лета тысящею наричет. Аще ли же бы тако было, яко же нецыи разумеша, отселе за пятьсот лет не покланяем бы был непорочный агнец, Христос бог наш, и хотяще прийти антихрист, но несть тако, но яко же рех о недоведомых летех[9] глаголет.

Еже убо божественая писаниа нас поучяют и законополагают, известно и непокровенно сих подобает в закон приимати и хранити. А еже покровенно вещают или в притчю и в прилучяи или премудростию глаголют, о сих подобает богови молитися со смирением и многим трудом и с советом искусных делом паче, а не словом навыцати; потаена же святыми писании никако же искати — скотъско бо есть се.

Яко же рече великий апостол: «Тем же убо, о человече, ты кто еси отвещаяй богови?». Но паче отрицатися сего яко недостойном сущем. Много бо суть неведома и неизреченна таиньства в божественом писании скровенна, и всяго слово божие или аще кого от святых разум имать в себе потаен. И никто же да не дерзнеть рещи, яко вем разум божий еже в божественом[10] писании, ибо хотяй уведати волю божию[11] и разум божественых писаний, яко же рече Лествичник, долъжен есть преже от страстей себе очистити сохранением божественых заповедей и вниманием и мнозем о бозе упражнением и безмолъвием и слезами и смиреномудрием и страхом божиим: душа бо, чистотою соединившися богови, слова иного не въстребуеть к учению, присносущное слово учителя и наставника и просвещение в себе носящи блаженая.

И тако страстнаго помышлениа мрак отрясше невеществене приступим неложному учителю истине: учитель же есть Христос, составная премудрость божиа, в нем же вся сокровища разума скровена суть. Яко же сам рече: «Ему же хощет сын, открыет». Без него же глаголяй разумети, солъга: гадками бо глаголет, а не истинно, от мнениа в безмерная хвалится. К нему же богослов Григорие глаголет: «Не возносися на богоразумие, сказание укоряя — скотно бо и криво, рече, еже не внимати силе разуму, но не чернилу писмен».