Святитель Григорий Нисский   Слова на дни святых Оглавление Похвальное слово святому первомученику Стефану . 1 Слово о жизни святого Григория Чудотворца . 5 Похвальное слово великомученику Феодору (Тирону) 21 Похвальное слово святым сорока мученикам (первое) 25 Похвальное слово святым сорока мученикам (второе)

27 Похвальное слово святым сорока мученикам, произнесенное во храме их . 30 Похвальное слово преподобному отцу нашему Ефрему . 34 Надгробное слово Мелетию Великому, епископу Антиохийскому . 42     Похвальное слово святому первомученику Стефану   Как прекрасно следует одно благо за другим! Какое приятное преемство радости!

Ибо вот, мы получаем праздник за праздником, удовольствие за удовольствием. Вче­ра Господь вселенной устроил для нас пиршество; ныне, — подражатель Его. Как устрояет сей, и как Тот? Тот об­лекшись за нас в человеческое естество, сей за Него совлекшись человека; Тот ради нас вступая в пещеру жизни; сей исходя из пещеры ради Него; Тот ради нас будучи повиваем пеленами, сей,—побиваемый камнями за Него; Тот разрушая смерть, сей попирая низложенную смерть.

Потечем же и мы, братие, нашим словом на зрелище и посмотрим, как будет под­визаться великий борец, выступая на попри­ще исповедания против лукавого противника человеческой жизни. Ибо истинно, по слову Павла, сделался зрелищем для мира и ангелов и человеков (1Кор.4,9.) великий Стефан, первый украшенный венцем исповедания, первый открывший вход лику мучеников, первый противоставший греху даже «до крове» (Евр. 12,. 4.).

И мне кажется, для всего премирного воинства и для всех тем Ангелов, как служащих так и предстоящих, для всех, какие нам известны, горних высших чинов, для начал, сил, престолов, властей, господств и для всего небесного сонма, служил тогда зрелищем сей подвижник бо­рющийся с противником. Ибо жизнь чело­веческая простиралась пред борющимися как бы какое поприще, где они взаимно возбуж­дали к бою друг друга; с одной стороны лукавый противник человеков, со времени падения прародителей до времен Стефана искусившийся в одержании побед над людь­ми; с другой, — великий подвижник веры, ни во что ставящий нападение противника.

Было у обоих и оружие друг протии дру­га: у виновника смерти,—угроза (смертью) у ученика жизни,—исповедание веры. И кто не подивится этому новому виду борьбы, когда основанием суждения об истине служила жизнь и смерть, когда доказательством исти­ны была смерть? Ибо проповедник сокровен­ной веры и неведомой жизни самым делом провозгласил людям (истину)

своего проповедания; поелику для людей здравосудящих готовность оставить сию жизнь служила доказательством того, что жизнь оставляемая пе­ременяется на лучшую. Но лучше постараемся точно живописать словом, как бы на картине, весь подвиг Стефана, чтобы последовательным изображением того, что было, удобнее показать целый ряд чудес. Незадолго прежде, бурное дыхание свыше, рассеявшее воздушную и лживую силу демонов, наполнило дом, в котором находились апостолы и Дух, раз­делившись в виде огненных языков по числу приемлющих благодать, пребыл на каждом из них.

При виде необычайного чуда, обнаружившегося в звуках и языке, объяли ужас и смятение всех собравшихся в Иерусалим из всякого народа, когда они разделенные различными и разнообразными особенностями языков, все внезапно оказа­лись понимающими речь учеников на этих языках, и когда у Апостолов способность говорить (иными языками) возникла не вследствие предварительного учения и какого-либо упражнения, но от вдохновения Духа, чрез внезапное дарование сей благодати.

Ибо нуж­но было, чтоб утратившие единство языка при строении земной башни опять обрели сие единство при духовном созидании Церкви. Посему домостроительство Святого Духа хо­рошо начинает действие благодати тем, что общее для всех людей благодеяние одинако­во соделывает доступным разумению на всяком человеческом языке, дабы пропо­ведь благочестия, будучи заключена в пределах одного только языка, не осталась бы бесполезною и недействительною для говорящих на иных языках.

Итак, когда Фарисеи не верили собственным ушам и старались ввести в заблуждение изумленных чудодействием, насмеш­ливо говоря, что такое необычайное состояние произвело в них сладкое вино; когда Петр одною речью, как бы какою сетью, уловил Христу три тысячи душ, и Церковь затем постоянно умножалась приращением спасающихся; когда хромой от рождения опять отверз спасающимся красные врата храма, сидя при которых, посредством сво­его чудесного исцеления, руководил к вере храмлющих душою, — и так в то самое время, когда многие стекались на проповедь веры и когда потребно было большее коли­чество людей для служения благодати,—тогда на помощь Апостолам призывается Духом великий по мудрости и благодати Стефан.

И пусть никто, останавливаясь на названии «служение» (Деян. 6, 2.), не думает, будто этим он ставится ниже апостольского достоинства, поелику и Павел признавал себя служителем Таин Христовых (1Кор. 6, 5.), и Господь вселенной, своею плотью совершивший домостроительство спасения человека, не стыдился именования служения, говоря, что Он посреди (учеников) «яко служай» (Лук. 22, 27.)

, совершая «разделение служений», как говорит Апостол (1Кор. 12, 5.). Ибо как огонь, охватив пригодное для него вещество, подъемлет пламень в высоту и производит больший прежнего свет; так и Дух Святой, вселившись в великую душу Стефана, соделал яснейшими лучи благодати. Посему на него обращали взоры все имевшие какое-либо знание и образование; и те, кои почитали се­бя в этом отношении сильнее других, со­гласившись вместе, образовали как бы ка­кой плотный ратный строй, пытаясь таким образом отразить удары Стефана.

Но он для всех был равно непреоборим, вступал ли в борьбу со многими, или с не­многими. В настоящем случае, по видимо­сти, вступали в борьбу с подвижником истины Александрийцы, Либертинцы, Киринейцы и другие отовсюду собравшиеся; но тот, кто скрывался за сею видимостию, был отец лжи, в лице людей восставший против глаголавшей в Стефане истины. Между тем хотя истина и восторжествовала над ложью, когда оный доблестный муж совершенно обратил в бегство всех поборников лжи; однако служитель истины терпит наветы от врага истины, как будто открывал не действительную, а измышлял мни­мую истину.

Я сказал бы диаволу: к чему ты строишь эти ковы против провозвестни­ка (истины)? Если у тебя есть сила, то пора­жай истину говорящую в Стефане; если же она не доступна твоим ухищрениям, то что изощряешь злобу свою против сосуда исти­ны и уничтожаешь содержащее, оставив (неприкосновенным) содержимое? Не подобное ли нечто делают псы, грызущие камни, кото­рыми в них бросают, но не трогающие того, кто бросает?