Эти слова произнес тот, кто просил у Бога премудрости, чтобы познать состав земли, силу и действия стихий, течение года, расположение звезд, свойство животных, гнев зверей, ветров усилия и помышления людей. Когда же знал небесное, то как не мог знать смертное? Когда мог изведать мысли жены, присваивающей себе чужого младенца, когда свойство животных не было от него скрыто вдохновением благодати Божией, то мог ли он погрешить в рассуждении о своей природе?

Это мнение не одного Соломона. Святой Иов также говорит: Погибни день, в который я родился. (Иов 3,3) Этот великий муж знал, что рождение есть начало всех зол, и потому желал погибнуть дню своего рождения, чтобы принять день воскресения. Соломон слышал также отца своего говорящего: Скажи мне Господи кончину мою, и число дней моих, какое оно, чтобы я знал, какой век мой. (Пс 39(38), 5.) Знал Давид, что нельзя здесь объять того, что совершенно, и для того устремлялся к будущим: ибо ныне разумеем и познаем отчасти, тогда же познаем, что совершенно, тогда откровенным лицом узрим не в гадании, но на самом деле величие и вечность Божию.

Однако, никто не устремлялся бы к концу, ежели бы не избегал бедствий этой жизни; и потому Давид объяснил причину этого говоря: Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой, как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета всякий человек живущий. (Пс 38, 6.) Итак, почему медлим бежать от суеты? Иди для чего приятно нам тщетно беспокоиться в веке сем, собирать сокровища и не знать какому наследнику оставим их? Да пожелаем отряхнуть от себя бедствия и выйти из лукавого века, не иметь беспрестанного странствования и возвратиться к тому отечеству и природному нашему дому. Ибо здесь, на земле, мы — странники и пришельцы: надлежит нам идти туда, откуда сошли, надлежит желать и тщательно молить, да избавимся от лести и нечестия клеветников. Давид хотя и знал средство против того, однако сожалел, что продолжились дни его и обитал с грешными и нечестивыми. Что сотворю я, который исполнен и грехами, и не знаю средства?

Иеремия также оплакивает свое рождение следующими словами: "Горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею! Никому не давал я в рост, и мне никто не давал в рост, а все проклинают меня ". (Иер 15, 10.) А когда мужи святые убегают жизни, и хотя их жизнь нам полезна, однако они в рассуждении относительно себя за бесполезную ее почитают, то что должно делать нам, которые принести пользы другим не можем и жизнь которых день ото дня более обременяется грехами, равно как бы рост на деньги прибывает?

Я каждый день умираю, (1 Кор 15, 31.) — говорит апостол. Это изречение апостольское лучше тех, которые размышление о смерти называли философией: ибо те одобряли старание и усилие, а этот самим делом практиковал опыт смерти. И те - для себя, Павел же, сам будучи совершенен, умирал не для своей, но для нашей слабости. Размышление же о смерти не что иное есть, как некое отделение от тела и души: ибо сама смерть не что другое значит, как разлучение души от тела; но это — по мнению общему.

По Писанию же, смерть тройственная. Одна - когда умираем для греха и живем для Бога. Посему блаженна эта смерть, которая, будучи непричастна вине и предана Господу, отделяет нас от смертного и посвящает бессмертному. Другая смерть есть исход из этой жизни, ею умер праотец Авраам, праотец Давид и погребены с отцами своими:то есть, когда союз души с телом разрушается. Третья смерть, о которой сказано: предоставь мертвым погребать своих мертвецов. (Мф 8, 22.) Этой смертью не только тело, но и душа умирает. Душа согрешающая, та умрет. (Иез 18, 4.) Ибо умирает для Бога, не по слабости природы своей, но по вине. Но смерть эта есть не утрата жизни, но падение греха.

Итак, одна смерть духовная, другая - естественная, третья — в наказание. Но естественная смерть не есть то же, что в наказание: ибо Господь дал смерть не вместо казни, но взамен средства и излечения. Согрешившему Адаму предписано иное вместо казни, а другое — вместо исцеления и спасения: вместо казни, когда сказано: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят. (Быт 3, 17-19.)

В смерти имеешь прекращение казней: ибо против терния века сего и попечений мира, и прихотей богатства, подавляющих слово Божие, смерть дана вместо лекарства как конец всех зол. Ибо не сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей, возвратишься в землю; это определение было бы осудительное, как и то: проклята земля, терние и волчцы произрастит она тебе; но сказал". в поте лица твоего будешь есть хлеб твой, доколе не возвратишься в землю. это доказывает, что смерть - это, скорее, окончание казней наших, которым прекращается течение этой жизни.

Из этого довольно явно следует, что смерть не только не зло, но является добром. Люди желают ее как добра, как пишется: В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее. (Откр 9, 6.) Будут искать ее те, которые говорить будут горам: "падите на нас", и холмам: "покройте нас". (Лк 23, 30.) Будет искать ее также душа согрешающая. Ищет тот богатый, пребывающий в аду, который желает, чтобы язык его был остужен перстом Лазаря.

Итак видим, что смерть эта есть приобретение, жизнь же — наказание. Почему и Павел говорит: Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. (Флп 1, 21.) Ибо что есть Христос, если не смерть тела и дух жизни? И для того умрем с Ним, да будем и пребывать с Ним. Да пожелаем всегда умирать: душа наша да научится ограждаться от похотей плотских и возвысит себя так, чтобы земные пристрастия не могли ее привлечь к себе, да примет образ смерти, да не будет подвержена казни смерти. Ибо закон плоти противится закону ума, как открыл нам апостол Павел, говоря: но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. (Рим 7, 23.)Все имеем в себе чувствительную войну, но не все избавляемся, и потому несчастный я человек, если не буду искать средства против того.

Но какое средство? Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим 7, ст. 24) Благодать Божия об Иисусе Господе нашем. Имеем врача — да последуем врачеванию; врачевание наше есть благодать Христова, тело же смертное есть наше тело. И для того будем странствовать от тела, да не удалимся от Христа и, будучи в теле, да не последуем за телесными: да не оставляем также и прав природы, но только желаем больше даров благодати, как и апостол говорит: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас .

Но это не всем нужно. Господи Иисусе! Не нужно мне, который никому не полезен, и умереть для меня - это приобретение, да не согрешу больше. Умереть — это приобретение для меня, который, утешая других, следует желанию брата: ибо не могу предать его забвению. Теперь люблю его больше, и больше желаю его и для того в основном пишу это, чтобы он не был вырван из моей памяти. И это делаю я не против Писания, которое повелевает, чтобы желание мое было нетерпеливое, сожаление же чтобы смягчено было терпением.

Ты, брате, сотворил, да не боюсь смерти, — и о, когда б душа моя умерла в твоей душе! Этого желает себе Валаам как величайшего добра, будучи одарен духом пророчества: Да умрет, — говорит он, — душа моя смертью праведников, и да будет кончина моя, как их ! (Чис 23, 10.) Справедливо Валаам по духу пророчества желает того: ибо он видел рождение Христово, видел Его победу, видел смерть, видел в Нем вечное воскресение людей и потому не страшится смерти, желая воскресения. Итак, душа моя да не умрет во грехе, и даже не примет греха: но да умрет в душе праведного, да воспримет его правду. Умирающий о Христе делается участником Его благодати в крещении.

Итак, не страшна смерть: не горестна она бедным, не тяжка даже богатым, не несправедлива даже в рассуждении старых, не ослабляющая храбрых, не вечна верным, не нечаянна мудрым. Сколь многие жизнь свою украсили одним именем хорошей смерти! Сколь многих жизнь была бесчестна, смерть же похвальна и полезна! Узнали мы, что смертью одного избавлены многие народы, смертью Императора прогнаны неприятельские войска, которых в жизни не мог победить.