Если бы Евангельское повествование имело такой смысл, какой вкладывают в него сектанты, то есть, если бы св. Евангелист Лука вложил в уста Господа слова: "истинно говорю тебе ныне, будешь со Мною в Раю", то он использовал бы для обозначения "ныне" указательное наречие времени - nun (теперь, ныне). Подобным образом оно применяется в Гал. 2:20 - "А что ныне живу по плоти..." (o de nun xo en sarki...)

, то есть действие "живу по плоти" совершается в конкретный момент времени "ныне". Поэтому в случае применения такого грамматического оборота в разбираемом нами стихе Лк. 23:43 можно было бы предполагать, что Господь сказал: "истинно говорю тебе ныне" о будущем событии. Фактически же во всех известных рукописях Нового Завета стоит не "nun", но "semeron" (

один раз встречается "emera", что впрочем совершенно не меняет смысл текста), подтверждая свидетельство об обетовании Господа благоразумному разбойнику быть в Раю в тот же день. В Евангелии от Луки встречаются также и другие места, имеющие аналогичную грамматическую конструкцию. Например, Лк. 19:9 - "Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему..." (

eipen de pros auton o Iesous oti semeron soteria to oiko touto egeneto...) Если члены секты, переводящие Писание, истолковывают разбираемый нами стих Лк. 23:43 так, как им выгодно, то согласно своей логике, они должны и Лк. 19:9 перевести аналогично "Иисус сказал ему ныне, пришло спасение дому сему", то есть Иисус сказал Закхею в течении дня, что его дому пришло спасение.

Но бессмысленность такого перевода очевидна и с логической, и с грамматической точки зрения. Последнее явствует из формы accusativus temporis слова semeron, что мы уже рассматривали выше… Можно также вспомнить о похожей конструкции в Лк. 19:5 и некоторых других местах. Таким образом, из разобранных греческих текстов Св. Писания мы видим, что для подобного вольного перевода Лк.

23:43 нет никаких оснований кроме желания исказить истину о существовании души человеческой после смерти”[211]. 6.5. Свидетельства апостолов. Души в ожидании воскресения С точки зрения рассматриваемых сектантов, сейчас (или по крайней мере не было до 1914 г.) нет различия между праведником и нечестивым. И те, и другие одинаково разлагаются в своих могилах, из которых растут лишь терния и волчцы.

Смерть и воскресение Господа не изменили в этом ничего. Но так ли смотрит на этот вопрос Священное Писание? Действительно ли апостолы и праведники ожидали, что за порогом смерти их ничего не ждет вплоть до Второго Пришествия (которого, кстати, согласно мнению иеговистов, в прямом смысле вовсе не будет, а в духовном оно уже началось в 1914 г.)? Ответом будет ясное «нет!» Как справедливо пишет Д.

Евменов, «после того как Спаситель возвел с собою на небо усопших праведников, принявших Благовестие Его, там в Раю спасенные прославили Бога. Ибо "...“восшел” что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли?" ( Еф. 4:9) Со времени этого возведения любящие Бога заканчивают земную жизнь с радостью. Эту радость испытывал апостол Павел, когда писал: "…мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа" (2 Кор. 5:8).

То есть на той самой "земле живых", "в граде Бога живого", о которой пророчествовал Псалмопевец. Христиане присоединяются "…к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства…" (Евр. 12:23)»[212]. И поэтому для спасенных смертью Христа смерть – не исход отчаяния, а нечто желанное. Поэтому и ап.

Павел говорит, что «влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше, а оставаться во плоти нужнее для вас» (Флп. 1, 23-24). Для сектантской антропологии эти слова – неразрешимое противоречие с их посылками. При объективном (и буквальном, о котором так любят они говорить) прочтении этого текста, любой человек, даже вне зависимости от своих религиозных убеждений, придет к выводу, что апостол считал смерть не бессознательным состоянием, а переходом к лучшей жизни со Христом.

Но сектанты утверждают, что речь идет здесь будто бы вовсе не благом посмертии для спасенных, а о том, что для ап. Павла между его смертью и воскресением психологически пройдет «не более одного удара сердца». Но противопоставление нахождения во плоти и пребыванию со Христом говорят в пользу того, что речь здесь идет именно о благом бессмертии души, а не о воскресении во плоти.

Более того, Новый Завет явно утверждает возможность существования человека без тела. Ап. Павел говорит, что он «знает человека во Христе, который… восхищен был до третьего неба, и знаю о таком человеке, - только не знаю – в теле или вне тела: Бог знает» (2 Кор. 12, 2-3). Как справедливо замечает Н. Варжанский, «значит, ап. Павел верил, что душа и без тела может быть в раю»[213].

Но, конечно, с таким пониманием священного текста не могут согласиться сектанты. Адвентист Провонша пишет: «верно, что в Новом Завете встречаются запутанные места, обусловленные влиянием платонизма. Что например, имел в виду Павел, когда говорил, что он находился «вне тела» (2 Кор. 12, 2), или что «лучше выйти из тела и водворится у Господа» (2 Кор. 5, 8)?

Противоречит ли он своему же пониманию воскресения? Как быть с его словами о том, что при пришествии Господа мертвые восстанут от сна? (1 Фес. 4, 13-17)… (А собственно противоречия здесь никакого нет, ибо в этом самом месте, на которое ссылается адвентисты сказано, что «умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1 Фес. 4, 14) – т.е. они будут живы в тот момент, когда Бог возвратит им их умершее тело. -свящ.Д.С.)