Дьяченко Григорий /Тайная жизнь души. Бессознательное/ Библиотека Golden-Ship.ru

Но в таком случае, если бы сознание было свойством материи, каждый атом, как отделенная от других частица материи, должен бы иметь свое сознание, точно так же, как каждое отдельное химическое вещество. Но в таком случае как бы могло образоваться единство нашего сознания? Затем, атомы, входящие в состав нашего тела, постоянно исчезают и заменяются новыми; как бы могло сохраниться при этом тожество нашего сознания, нашей личности?

Еще менее можно обменить с материалистической точки зрения происхождение самосознания, где душа в одно и то же время становится и сознающим субъектом, и существом наблюдающим, и предметом наблюдения. Чтобы объяснить это явление, нужно предположить, кроме совокупности различных сознательных впечатлений, некоторое отличное от них существо, которое, с одной стороны, объединяло бы все эти впечатления в одном общем сознании своего я, относило бы их к себе, с другой – имело бы способность отличать их от себя и наблюдать.

Ничего аналогичного этому явлению мы не находим в мире материальном. б) Другое характеристическое свойство человека – его разумность. Разумность есть следствие совокупности действия его познавательных способностей ощущения, представления, памяти, воображения, мышления. Но каждая из этих способностей необходимо предполагает существование в человеке самостоятельного, духовного начала и не может быть объяснена с материалистической точки зрения.

Акт представления возможен только при предположении единого, самостоятельного начала душевной жизни. Иначе мы не можем объяснить, каким образом впечатления от предмета, полученные различными чувствами, например, зрением, слухом, осязанием, и в различное время, не остаются разрозненными и местными впечатлениями, но объединяются в одном общем образе и относятся нами к одному предмету Полученные впечатления и представления постоянно, затем, хранятся в душе и воспроизводятся ей.

Но возможно ли было бы это явление, если бы душа наша не была началом самостоятельным и отличным от тела, в частности, от мозга? в) Человека мы признаем существом не только разумным, но и свободным. Но свобода, как способность начинать и прекращать ряды известных действий самостоятельно и независимо от внешних причин, не может быть свойством материальных предметов.

Изменения или движения вещественных предметов всегда происходят от действия на них каких-либо других предметов. Совершенно иного рода свойство мы замечаем в нашей душе. При каждом действии нашем мы сознаем, что можем сделать это и не сделать, сделать так и иначе; мы можем действовать не только без всяких принудительных внешних влияний и побуждений, но даже вопреки им, действуя единственно из своего внутреннего начала, как последнего основания своих действий; мы можем, например, переносить голод, преодолевать сон, усталость вопреки требованиям организма и пр.

Такая способность души производить различного рода действия без всяких внешних побуждений – способность, ничего подобного которой мы не замечаем в предметах материальных, – служит ясным доказательством невещественности нашей души. (Сост. по «Начальн. основ, философии» проф. В. Кудрявцева, изд. 2-е, 1891 г., стр. 281-289). 3. Естественные доказательства невещественности души по изложению св. Максима исповедника.

В глубокой древности еще были лица, возмущавшие покой христиан распространением ложного учения о телесности души. Архипастырь Кизический, поборовшись с ними сам, на основании слова Божия и отеческих писаний, обратился к св. Максиму (исповеднику) с просьбой собрать для него естественные доказательства невещественности души, не касаясь Св. Писания и св. отцов. Св.

Максим отвечал: «Кто это такие, которые утверждают, будто ни одной твари нет невещественной и бестелесной? И какие ничтожные выдумки и мечты противопоставляют они высказанным вами непреложным истинам. Тело само по себе недвижимо. Если душа – тело, хотя бы то наитончайшее, как говорят, то и она, поколику тело, будет недвижима. Если же так, то откуда у нас движение?

Если от чего другого, а то другое тоже – тело, то опять вопрос: откуда у того движение? И эта цепь вопросов в бесконечность, пока не дойдем до твари невещественной. Если скажут, что нас движет Бог, то должны будут признать Божество причиной и тех неуместных и срамных движений, которых у нас, как известно, очень много. Всякое телесное существо определяется по количеству и качеству, массой, видом (вещества), формой и цветом.

Определение сих сторон полагает конец исследованию. Теперь, если душа – тело, то и она таким же образом должна быть определяема, – что нелепо; следовательно, она – не тело. Если они (спорщики) не сомневаются, что душа существует; ум же, признавая ее существующей, не может приписывать ей качеств, коими определяется всякое тело, – ни цвета, ни формы, ни плотности, ни тяжести, ни массы, ни протяжения по трем измерениям, – словом, никаких свойств, под коими обыкновенно представляется тело, то душа, не имея ничего такого и не будучи чем-либо из таковых, должна быть не тело, – невещественна, если существует.

Если всякое сложение и разложение и рассечение уместно только в телах, а то, что свободно от всякого сложения, разложения и рассечения, необходимо должно быть признано не телом, то душа не тело, так как она непричастна ничему такому. Если все телесное бывает или одушевленно или неодушевленно, то и душа, если она – тело, будет одушевленное или неодушевленное существо.

Если она существо одушевленное, то, конечно, одушевляться она будет чем-нибудь одушевляющим, или существом каким, или силой, или принадлежностью. Но и вообще говорить, что душа одушевляется, как и говорить – свет освещается, или огонь согревается, очень смешно. Если, далее, признаем, что душу одушевляет какое-либо существо, то должны будем назвать его опять или телом, или не телом.

Если назовем телом, то опять вопрос: что его одушевляет, – и должны будем тянуть таким образом без конца это из неуместных неуместнейшее кружение совопросничества, пока не признаем душу существом нетелесным. Если же скажем, что душу одушевляет какая-либо сила и способность ее или какое качество и принадлежность, то, в таком случае, животворителем и движителем (самостоятельного)