; прикосновение ножа вызывает зрительное представление о его форме, цвете и т. д. Но, понятно, если мы дотронемся до анестезированной поверхности, то такого рода представление, по-видимому, не должно бы возникнуть. Однако оказывается, что, хотя сознательного представления в подобных случаях и не бывает, тем не менее, влияние воспринятого подсознательной личностью впечатления сказывается на нашем я в соответственной форме.

Например, если экспериментируемой особе, внимание которой сосредоточивают на буквах газеты, начать колоть анестезированную часть тела или чертить по ней линии, то субъект видит на газете точки или линии, заслоняющие ему буквы, затрудняя чтение. Вместе с тем, Бине подметил еще один очень важный факт. Если экспериментатор, начертив на анестезированной руке истерика, положим, квадрат, предложит ему подумать о какой-нибудь вещи, то перед глазами субъекта является фигура квадрата.

Только разница между представлением, возникающим совершенно свободно, и под влиянием осязательного впечатления, испытываемого подсознательной личностью, заключается в скорости возникновения: в первом случае она мгновенна, во втором равняется 2 -5 секундам. Иногда же субъект даже говорит: «Я не знаю, я должен еще мгновение подумать». Следующий опыт дает нам основание для суждения о степени зависимости одного сознания от другого.

Если экспериментатор, взяв анестезированную руку пациента, напишет ею какую-нибудь цифру, потом под ней другую и затем проведет под ними черту, то иногда бывает, что испытуемый субъект сам от себя прибавляет под этими числами сумму их. На вопрос о том, какие были первые цифры, пациент ответить не может, но общий результат, т. е. сумма, ему известна.

Из этого следует, говорит Дессуар [7], что «во втором сознании впечатления не только отмечаются, но и сознательно друг с другом связываются, что без ведома индивидуума ведется сложение, один только последний член которого, результат, переходит в первичное сознание». Резюмируя вышеприведенные факты, приходим к заключению, что сознание спящего, пьяного, сомнамбулы, эпилептика во время припадка отличается от нормального сознания; что это второе сознание, или подсознание, имеет свою память, свою интеллигенцию.

Но эта память не всегда резко отделена от жизни нормального я. Переходя теперь к экспериментальным исследованиям, заметим, что одновременно с доказательством двойственности личности они бросают свет и на природу гипноза. Буррю и Бюро имели одну страдавшую большой истерией пациентку, которая после сильного душевного потрясения совершенно потеряла память о прошлом; в ней сохранилось воспоминание только об одном периоде всего ее существования от рождения до вступления в госпиталь, не исключая и упомянутых двух лет.

В тоже время изменялось и ее физическое состояние. Тогда как во время бодрствования она страдала частью анестезией, частью гиперестезией (повышенной чувствительностью), в гипнозе ее чувствительность была нормальна. В последнем состоянии изменялся также и психический склад пациентки, выражавшийся во взгляде, движениях, письме и речи. Дессуар объясняет этот случай тем, что «сильное потрясение нарушило равновесие психической жизни и часть ее погрузило в глубину, которая остается недостижимой для сознания индивидуума; в гипнозе же возникает состояние, которое включает эту глубину.

Таким образом, гипноз можно сравнивать с подсознанием» [8]. Итак, применение к исследованию личности гипнотизма дало в руки психологов возможность непосредственного экспериментирования над нашим подсознательным я. Из опытов прежде всего выяснилось, что лицо, бывшее в глубоком гипнозе, ничего не помнит из происходившего во сне и только во время вторичного гипноза в субъекте воскресает память о событиях, происходивших вовремя предыдущих усыплений.

Вольфарт рассказывает случай, в котором одна дама вспомнила в гипнозе происходившее с ней во время гипнотического сна, в который она была погружена тринадцать лет тому назад [9]. Говоря о воспоминаниях проснувшегося, мы нарочно не употребляем слова «забывает», так как «забыть можно только что-нибудь, бывшее прежде известным, а первое, или нормальное, я, – говорит Дессуар, – ничего ведь не знает из того, что пережило второе, или сомнамбулическое [10].

Случается иногда, что мы не можем припомнить какое-нибудь впечатление, а на другой день, после сна, мы его вспоминаем: это нам подсказала бессознательная личность в то время, когда она вышла из обычного своего подчиненного положения. Но последняя совсем освобождается из-под деспотизма сознательного я только во время сомнамбулизма. Однако и здесь робкое и привыкшее к подчиненности подсознательное я не сохраняет самостоятельности и немедленно подпадает под влияние посторонней, бодрствующей, сознательной личности – гипнотизера.

Жане приводит любопытный пример такой двойственности я. Девятнадцатилетняя нормальная девушка по имени Люси при гипнотизации, называла себя Адриеной. Адриена имела полное представление о Люси, знала такие подробности ее жизни, начиная с раннего детства, о которых Люси утратила всякое воспоминание. Напротив, нормальная Люси не имела никакого понятия об Адриене; гипнотизер также не добился от нее сведений о последней.

Имя Адриены Люси выбрала, очевидно, с одной стороны, в виду сознания отличности обоих я, с другой – по субъективному предпочтению этого имени и в виду удобства разговора с гипнотизером. Люси поддавалась внушениям, в точности их исполняла, находясь в каком-то смешанном, не то бодрственном, не то гипнотическом, состоянии. Так, например, ей приказывают встать, ходить, и она это делала, вовсе не сознавая: из разговора ее можно было заключить, что ей представлялось, будто она сидит; ей приказывали плакать – и она заливалась слезами, опять-таки не сознавая этого и продолжая вести веселую и беззаботную болтовню.

Тем не менее, хотя второе я послушно и некритично, но оно, как мы уже видели, не лишено способности мышления. Вот еще один пример из опытов, произведенных доктором Дессуаром на заседании Общества экспериментальной психологии. Г. Д. подвергается пост-гипнотическому внушению, которое он должен исполнить, когда услышит, как г. Дессуар ударит 17-й раз в ладоши. По пробуждении Д.

, д-р Молль заводит с ним разговор, во время которого Дессуар 15 раз хлопает руками. Когда Д. спросили, слышал ли он хлопанье, он отвечал, что нет, и к тому же не имеет понятия о том, что должно произойти после 17 ударов. Но едва только прозвучали последние два удара, как Д. совершенно автоматически исполнил внушение. Этот опыт доказывает, что подсознание не только обладает памятью, но способно и к интеллектуальной работе. Следующий опыт убеждает нас в том же.