Эти две связанные черты остаются, в главном, инвариантными для философии всех времен, составляют как бы канон философии: стремление к строгости определения, неразрывно связанное с осознанием всей беспредельности возможного. В первом смысле философия стремится к строгим определениям, во втором — остается бесконечным вопрошанием... И всегда остается «посередине»: философия не знает ни своих «начал», ни своих «концов».

Философия всегда как бы руководствуется максимой Паскаля: «Величие человека в том, чтобы держаться середины»[7] . Религия Но не все в культуре и, тем более, в жизни исчерпывается «дневным сознанием». Наука и философия выступают как бы светлыми островками осмысленного, более или менее понятного, рационализованного в безбрежном океане жизни.

Но жизнь не сводится только к понятному, в ней присутствует и таинственное, темное, в ней есть место тайне...   Как океан объемлет шар земной, Так наша жизнь кругом объята снами; Настанет ночь — и звучными волнами Стихия бьет о берег свой. (Ф.И.Тютчев) И эта «ночь», это «ночное сознание» всегда с нами: и ночью, и днем...

Есть сфера мистического, таинственного знания, есть таинственный опыт души: догадок, совпадений, озарений, промахов... Этот опыт всегда близок, хотя и непонятен нам до конца, трудно поддается рационализации. Мы знаем, что даже и наше ratio, наш разум также стремится «заглянуть» с сверхрациональное: Мировой Разум, Логос, Самосущее благо... Одной характерной чертой сфера мистического существования отличается от области рационального, будь то наука или философия.

Последние преимущественно «работают», осознают себя в условиях определенной логической границы между субъектом и объектом, между познающим началом (органом, способностью, методом) и познаваемым ob-jectum — об-ектом, «поставленным перед собой». Мистика постоянно настаивает на разрушении субъект-объектной границы, на «прямом вхождении» в предмет...

В мистическом познании познающее «я» и познаваемая «вещь» слиты: познание превращается в самопознание... Мистика бывает разная. Есть мистика эстетическая: почти любой человек обладает своим даром восприятия, опытно знает «силу искусства»: удивительную действенность, «навязчивость», духовную силу, исходящую от образов, мелодий, поэтический выражений.

Есть мистика гедонистическая: мистика наслаждения, в которой человек может раствориться, как растворяется соль в воде... Мистика интеллектуальная: настойчивое стремление разрешить научную задачу, осознать логическую структуру теории как в науке, так и в философии, приводят к тому, что иногда мыслителю нечто открывается, дается некоторое видение полноты изучаемой сферы, недостижимое в обычных состояниях сознания.

Об этом говорит опыт математиков всех времен, lumen naturale rationis схоластиков, арифмология и мистика чисел пифагорейцев, «мистика Единого» неоплатоников... Есть мистика социальная: органическое чувство классового, партийного единства в социуме, активно используемое как чувство «товарищества», как «социальный заказ», как «горючее» в деятельности профессиональных политиков.

Мистика национальная: чувство духовного и исторического единства народа, невидимо проводящее грань между «своими» и «чужими», очень чуткое к сохранению своего национального достоинства... Есть, наконец, мистика церковная: мистика духовного единства в Церкви, где разные люди все становятся братьями и сестрами, членами единого Тела Христова — Православной Церкви.

Сфера мистического разнообразна, везде в жизни присутствует иррациональное, которое несмотря на свою непонятность, как-то дано нам. Но это мистическое знание может вести нас как вверх, так и вниз... Из всей сферы мистического религия выделяется двумя характерными чертами: 1) Иррациональное — сверхрациональный Бог, полнота Мудрости, Силы и Святости выступает как Личность, происходит личная встреча с Богом; 2)

Бог открывается нам, встреча с Богом есть событие, решение о котором принадлежит Богу. Человек может долго и мучительно искать смысла жизни, строить теории, научные, философские, заниматься медитациями, напряженно размышлять и описывать эти размышления, — но пока не произошло личной встречи с Богом, пока не возникла личная связь с Ним, — нет религии[8] (лат. religio, — от religare — связывать).

Мы можем только искать Бога, стремиться к этой личной встречи, но ее свершение зависит, в конце концов, только от самого Бога. Христос говорит апостолам: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал...» (Ин.15:16). И когда Бог открывается, возникает диалог, возникает религия. Примеров этого откровения Бога человеку, этого окликания человека Богом Библия дает нам множество.

Вот некоторые из них: - «Адам, где ты?» — спрашивает Бог после грехопадения прародителей (Быт.3:9). - «И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего (и иди) в землю, которую Я укажу тебе...» (Быт.12:1). - «... И воззвал к нему Бог из Среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я (Господи!)» (Исх.3:4).

- Господь говорит и через своих пророков: «Воззовет ко Мне и услышу его, с ним есть в скорби, изму его и прославлю его» (Пс.90). - Наконец, когда исполнилась полнота времен, Богу было угодно воплотиться в человека, Само Слово Божие, Второе Лицо Пресвятой Троицы воплотилось и вочеловечилось «и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин.1:4).