Часто образ и подобие Божии для более легкой критики христианства понимаются по примеру своей испорченной природы. Если материалисты считают, что человек – только лишь тело, то они так же и понимают, что Бог похож на человека только лишь телом. Возникает представление о Боге как о некоем старце, восседающем на облаках. Сказано же: по образу и подобию. Что такое человек? Это голова, две руки, две ноги, больше ничего. Но такого никогда не высказывалось в христианстве.

Во-первых, указывается, что Бог есть дух. А во-вторых, когда мы говорим о полноте образа и подобия, то мы должны говорить об образе и подобии Иисуса Христа. Вот наше телесное подобие Богу – это телесное подобие Иисусу Христу. А в реальности Его исторического существования сомневаться невозможно. И об этом мы будем говорить сегодня на заключительной лекции.

Когда я говорил о том, что человек – это личность, у вас должен был возникнуть такой вопрос: как понять, что такое личность? Иногда мы понимаем личность как синоним слова индивидуальность. У одного мужской пол, у другого женский. У одного темные волосы, у другого светлые. Кто-то умнее, кто-то глупее. Кто-то красивее, кто-то не вышел лицом. У каждого своя индивидуальность. Но личность заключается не в этом, и это понимает любой юноша, любая девушка, когда перед вхождением во взрослую жизнь эта проблема становится самой главной.

Вот представим себе: человек сохранил бессмертие. Он совершил первородный грех и не был изгнан из рая, когда ослушался Бога, и понял, что это не так уж и опасно. Ну, ослушался Бога: ничего такого не случилось. Да, конечно, придется немного потрудиться, чтобы хлеб получить. Бесплатно это было раньше. Ну и что, потрудимся, зато мы бессмертны. Человек есть критерий добра и зла. Он может делать что угодно, ничто его не останавливает. Человек будет готов на разную пакость, на разную мерзость. Он давно от Бога отошел, от Его личного общения и ничто его не останавливает. А что меня остановит? Я могу со своим ближним сделать что угодно: он ведь тоже бессмертный. Поэтому смерть у нас сейчас единственное реальное начало, которое останавливает всех людей. Увы, человек настолько низко пал, что даже смерть останавливает не всех. Но когда мы видим некоего «отморозка», для которого что комара, что человека убить, то мы действительно говорим, что это «отморозок». Это человек, лишенный всяческого человеческого начала, именно потому, что он перешагнул через смерть, через первое святое начало в человеке - жизнь. И мы, как настоящие люди, имеющие в себе нравственное человеческое начало, боимся обидеть другого человека, не говоря уж о том, чтобы его убить, боимся обидеть, потому что понимаем, что это может привести к печальным последствиям. Поэтому смерть – единственное реальное начало, которое мы все знаем, и оно сохраняет в мире нравственность, сохраняет человека человеком. Понятно, что не в этом сущность человека. Человек был по определению бессмертным. Но сейчас у нас другая природа, и по любви своей к нам Бог дал нам ее, понимая, что если лишить человека состояния смерти, то он бы пал настолько низко, как пали ангелы, ставшие бесами, оставшиеся бессмертными. Но им уже закрыта дорога обратно к спасению именно потому, что они являются бессмертными. Из любви к нам Бог дал нам смерть.

Свобода человека

Итак, возвращаясь к вопросу о свободе: как относиться к этому спору между Августином и Пелагием? Православная Церковь занимает иную позицию. С одной стороны, утверждается частичная правота Пелагия: действительно, человек всегда, в любом состоянии сохраняет в себе свободное начало, может выбрать между добром и злом. Однако Православная Церковь сохраняет и правоту Августина, утверждая, что да, действительно человек имеет свободу поврежденную, и соглашается с Августином, который сказал, что ошибка Пелагия состояла в том, что он неправильно определил свободу. Нельзя говорить, что свобода – это выбор между добром и злом. Если дать такое определение свободы, то тогда мы вынуждены будем признать, что Бог несвободен, Бог не есть личность. Ибо Бог не выбирает между добром и злом, иначе Бог не есть Бог. Существует некое добро и некое зло, возвышающиеся над Богом, между которыми Он выбирает. Это элементарное противоречие в определении. Свобода есть независимость. В прямом смысле этого слова – самодеятельность, возможность действовать самостоятельно, независимо ни от чего. Вот что такое свобода. Это совершенно правильное замечание Августина. И наличие свободы в Боге передается человеку. Человек свободен так же как Бог, имея это состояние независимости ни от чего - самодеятельности. Это есть истинное начало свободы, которое сохраняется в человеке всегда. С другой стороны, да, в человеке не сохраняется свобода на уровне понимания ее Пелагием – свобода как выбор между добром и злом.

Это два уровня свободы, о которых учил преп. Максим Исповедник. Есть свобода гномическая (по терминологии преп. Максима), т.е. свобода греховная, возникшая в результате грехопадения как выбор между добром и злом, и свобода сущностная – свобода как самодеятельность. Сущностная свобода неизменяема. Она сохраняется в человеке и составляет его Божественную природу, его сущность.

Свобода как возможность выбора между добром и злом приводит к тому, что человек по нынешней своей природе больше любит зло. Как говорит апостол Павел: «Чего хочу, того не делаю, что не хочу – то делаю». Ибо люди возлюбили грех – он приятнее на глаз, как плод для Адама и Евы. Его легче делать. Поэтому мы, грешные люди, выбираем между добром и злом, и наш выбор останавливается на зле. Его легче делать. Чтобы сделать добро, нужно трудиться, а зло очень просто, оно само предлагает себя. И поэтому в действительности (св. Августин прав) мы всегда выбираем между добром и злом, как правило, зло. Но возможность, благая воля всегда остается. Вот эта возможность свободы в человеке всегда присутствует, и поэтому нужно это всегда иметь в виду, иначе мы не поймем это отношение человека с одной стороны как образа и подобия Божия, как свободного существа, а с другой стороны, человека как раба Божьего.

Почему человек есть раб Божий? Что значит свобода? Подойдите к любому человеку на улице и спросите его об этом, и он скажет: «Свобода – это возможность делать все, что хочу». Правильно ли такое определение свободы? Ну, пожалуйста, захотелось летать – летай. Подымись на крышу дома, расправь руки и полетай, если ты - человек неразумный, как скажем двухлетний ребенок, которому захотелось полетать. Такие печальные случаи бывают достаточно часто. Оставшись без присмотра родителей, ребенок залезает на подоконник, спрыгивает и летает несколько секунд. Почему? Потому что не понимает свою зависимость от законов природы. Он действительно думает, что полностью свободен. Он может плавать свободно, может делать то, что хочет. Чем умнее человек, тем больше он понимает, что он свободен, но в крайне ограниченных рамках. Он зависим от природы, частью которой является. Иначе говоря, человек понимает, что он раб законов природы. Но может ли человек эти законы как-то использовать? Может только лишь в том случае, если поймет, что не он творец этих законов, а их раб. Поняв это, признав это как факт, познав их природу, человек может эти законы использовать. Признав, что не я сотворил закон всемирного тяготения, не я сотворил законы аэродинамики, я могу познать сущность этих законов, могу построить летательный аппарат тяжелее воздуха, и тогда я, значит, научусь летать. Я действительно исполнил свою мечту: я полетел. Тогда, когда я признал, что я раб законов.

А если не сводить все мироздание только лишь к материальной составляющей, только лишь к материальным законам, тогда получается, что человек должен признать, что он раб Творца мира. И как в случае с этими законами, мы, признавая, что мы рабы законов, зависим от них, становимся свободными, так и здесь, признав, что я раб Божий, я приобщаюсь к Его природе, я познаю Бога, и в результате становлюсь свободным как Бог. Одно предполагает другое. Иначе я уподобляюсь ребенку, который говорит: «Я что хочу, то и делаю». А на самом деле любой студент первого курса семинарии скажет: «Какой же ты свободный? Ты раб греха. Ты делаешь не то, что ты хочешь, а делаешь то, что хочет твоя левая нога, твой желудок, твои глаза. Душа твоя не свободна, она подчиняется твоим органам чувств. Ты раб греха. Ты от него зависишь». Как иронизируют иногда курильщики: «Ты не свободен: ты не куришь. А я свободный человек: хочу – курю, хочу – не курю». Понятно, что даже они понимают всю условность этого аргумента, зная, что они уже стали рабами табака. Человек, пристрастившийся к курению, хочет – курит, не хочет – к сожалению, тоже курит. А истинно свободный человек - это человек, который не курит. Он понимает, что это зависит только лишь от него. Он не курит потому, что он свободен. Он понимает всю пагубность этой привычки.

Однако, поскольку мы понимаем двуслойность свободы в человеке, наличие свободы выбора между добром и злом и почти всегда тяготение человека к злу, то человек должен в какой-то момент сказать себе, особенно тогда, когда он еще новоначальный (а мы сейчас все новоначальные в вере): «Лучше я на время пока что откажусь от своей свободы. Лучше я послушаю своего духовника или настоятеля (если речь идет о монастыре), я полностью откажусь от своей свободы, чтобы не впасть в другой более страшный грех. Потом, когда я действительно смогу главенствовать над своими плотскими помыслами, тогда я перейду на другой уровень понимания своей сущностной свободы. Пока я лучше откажусь от нее». Поэтому здесь нет никакого противоречия между пониманием человека как раба Божьего и отказом от своей свободы. Речь идет о разных свободах, во-первых. А во-вторых, здесь можно обратиться к стихам нашего великого русского философа и поэта Вл. Соловьева. Позволю себе процитировать их: «Все, что на волю высшую согласно, своею волей чуждую творит. И под личиной вещества бесстрастной везде огонь Божественный горит». В этих двух первых строках сокрыто то, что я говорил. Попытаемся понять их смысл. Все, что на волю высшую согласно, т.е. подчинение моей воли Божией, своею волей чуждую творит – я приобретаю божественную свободу, вбираю ее в себя, и тогда, по слову Святого Писания, не я живу, а живет во мне Христос. Я становлюсь абсолютно свободным.

Еще одно соображение по этому же поводу. По учению св. Иоанна Дамаскина – есть три вида служения Богу: служение раба, служение наемника и служение друга. Это нужно понимать. Мы, к сожалению, часто не можем выйти на более высокий уровень богопознания и жизни в Церкви. Да, мы часто служим как рабы, но это тоже возможный путь к спасению. Мы слепо выполняем свои обязанности, не вдаваясь в подробности, как хозяин приказал рабу: делай то-то. Раб понимает, что задавать вопросы - это не его дело. Он должен сделать свою работу и получить свое вечернее пропитание. Многие христиане еще во времена И. Дамаскина поступали так, и сейчас многие идут по тому же пути: есть заповеди, есть повеления; мы ничего не понимаем, не вникаем. Мы исполняем повеления и надеемся, что после смерти получим свое воздаяние.