Так, братие, Церковь дает не только правила и законы христианской жизни, но, что всего важнее, чего никакое любомудрие в свете ни дать, ни обещать не может,– она дарует верным сынам своим все силы к исполнению ее законов, и силы Божественные. …Вся нам Божественныя силы Его, яже к животу и благочестию, подана разумом Призвавшаго нас славою и добродетелию: имиже честная нам и великая обетования даровашася, да сих ради будете Божественнаго причастницы естества, отвергше, яже в мире похотныя тли (2 Пет. 1, 3–4). Ах, что может быть выше и величественнее того обетования, как соделаться причастником Божественного естества! Темже, возлюбленнии,– увещевает нас святой апостол Петр,– препоясавше чресла помышления вашего, трезвящеся, совершенне уповайте на приносимую вам благодать откровением Иисус Христовым. Яко чада послушания, не преобразующеся первыми неведения вашего похотении, но по звавшему вы Святому и сами святи во всем житии будите. Зане писано есть: святи будите, яко Аз свят есмь (1 Пет. 1, 13–16). Аминь.

Беседа седьмая. О способах церковно-общественного учения христиан

Великие и святые истины, которые Церковь старается преподать нам, требуют и способов преподавания, с одной стороны, священных и благолепных, с другой – всеобщих и удобоприменительных ко всем состояниям поучаемых. Они и есть, эти способы, священно-благолепные и всеобще применительные. Какие именно? Во-первых, способ священных знамений и образов (символический, изобразительный), во-вторых, способ священных действий (представительный), в-третьих, способ словесный.

Способ священных знамений и образов

Расположение, устройство, облачение наших храмов таково, что в них всякая вещь назидательна, все говорит благочестивому сердцу и уму и, следовательно, все учит. Так, на высоте алтарного украшения мы, тотчас при входе в храм, видим изображение Искупителя нашего, распятого, преклоняющего Божественную главу, изъязвленную терновым венцом и предающего дух Свой Богу Отцу. Неужели здесь мало поучения для нас? Ах, как часто одно воззрение на святую икону страждущего Спасителя спасало отчаянных грешников, которых не могли тронуть самые сильные убеждения! Как много было людей, которые всю жизнь поучались у подножия Креста Христова и не имели нужды в поучениях словесных!

Но, братие возлюбленные, изображение Господа распятого не есть единственное священное знамение наших храмов, они все покрыты множеством других святых образов. В одном месте можем видеть архангела Гавриила, благовествующего Пресвятой Деве неизглаголанную тайну воплощения; в другом – образ Рождества Господня; там – праведного Симеона , премлющего на свои руки Свободителя душ наших; здесь – Иоанна Предтечу, крещающего Владыку вселенной в струях иорданских. На одной стороне храма взор наш встречает образ Господа, вещающего Нагорную проповедь народу; на другой – исцеляющего больных и воскрешающего мертвых; в ином месте – входящего в храм Иерусалимский, яко Царя и Господа; в другом – ведомого на Голгофу, яко осужденного; то кротко беседующего с мытарями и грешниками, то совершающего Тайную вечерю со святыми апостолами, то полагаемого во гроб, то воскресающего и возносящегося на небо. Не вся ли жизнь Господа нашего является очам нашим,– жизнь, которую легко можем читать в образах, даже не умея читать?

С ликом Искупителя является нам лик Пресвятой и Преблагословенной Матери Его: то зрим Ее, держащею на святых руках Своих Божественного Младенца, то молящеюся за весь мир и покрывающею народ честным омофором Своим, то избавляющею грады и веси от супостатов, помогающею царям и воинам, исцеляющею больных, утешающею скорбящих. Как не умилиться душою, взирая на пречистый образ Покрова Богоматери, Которая изображается здесь стоящею, как оплот, между грешным миром и праведным гневом небесным, движимым на нас, но удерживаемым десницею Владычицы нашей!

А лики патриархов и пророков, лики апостолов и мучеников, отцов и учителей вселенских, лики ангелов Божиих... Часто видим в преддвериях храмов изображение ангела Господня, написующего имена входящих в храм, замечающего тех, кои благоговейно и неблагоговейно присутствуют в дому Божием. Можно ли пройти мимо сего образа без трепетной мысли о том, как должно стоять в храме Господнем? Можно ли без стыда и раскаяния воззреть на святую икону, если стояние в храме было неблагоговейно и бесчинно? Ах, братие мои, это было бы крайнее несчастие, если бы мы, вошедши в дом Господень, не почувствовали, что стоим пред лицом Бога Вседержителя; что мы, земные, находимся посреди сонма небожителей, которые своими ликами всегда могут восторгать нашу мысль в Церковь небесную, возносить душу ко престолу Всемогущего!

Дома знатных людей часто украшаются фамильными изображениями, и мать, подводя юного сына к изображению того или другого знаменитого предка, говорит: «Подражай ему, если хочешь быть великим и славным в свете». Сколько в храмах Божиих есть святых изображений, которые сами говорят сердцу нашему: «Подражай хотя одному из сих, коих лики ты видишь здесь, и ты будешь велик пред Богом и человеки!» Изобразительный способ учения, употребляемый Церковью, тем важнее и достоценнее, что он есть способ всеобщий, для всех и каждого удобный и вразумительный. Здесь нужны только глаза, нужно немного внимания и смысла, чтобы научиться весьма многому.

Способ священных действий

«Иереи, начинающии Божественные песни, внутрь священного алтаря,– говорит учитель Церкви Симеон Солунский,– первыя, яже при Бозе, образуют чины; диакони же и чтецы, и песнопевцы средний чин небесных являют; народ же весь, право себе имеяй в вере, являет последний чин; с ними же не довлеет стояти или злодею, или иноверну: несть бо общения света с тьмою. Аще же кто обратится к свету, тогда прият будет сущими от света» (Блж. Симеон Солунский. Толкование литургии). Поистине служители алтаря Господня своим облачением и различными действиями являют нам то образ ангелов Божиих, поведающих таинства горнего мира, то образ пророков и апостолов, поучающих боговедению, то образ Самого Искупителя нашего, ходатайствующего о нас, грешных, у престола Отца Небесного. Народ праведный, благоговейно стоящий и молящийся в храме, изображает чистых духов бесплотных и души святых в Церкви небесной; народ грешный, с покаянием повергающийся пред алтарем, представляет падший род человеческий, из праха вопиющий о помиловании.