Ждать-впереди никакой он беды не способен, покуда

Боги счастье ему доставляют и движутся ноги,

Если же какую беду на него божество насылает,

Он хоть и стойко, но все ж с возмущеньем беду переносит

Мысль у людей земнородных бывает такою, какую

Им в этот день посылает родитель бессмертных и смертных.

И Одиссей вспоминает счастливое время своей жизни, когда он сам не ценил своего счастья и совершал плохие поступки, не выходя из того круга мыслей, который послали ему боги для этого счастья. Но теперь он уже давно утерял это счастье, и теперь он понял, как им нужно дорожить, как его надо беречь и какие великие труды нужны для его восстановления.

Вот один из товарищей Одиссея Эльпенор свалился с крыши дома Кирки, ударился затылком о камень и умер; он просит Одиссея его похоронить, явившись ему в виде призрака; и вот какой грустью овеяны его слова о погибшем счастье солдата, моряка (Од., XI, 74-78):

Труп мой с доспехами вместе, прошу я, предайте сожжению,

Холм надо мною насыпьте могильный близ моря седого,

Чтоб говорил он и дальним потомкам о муже бессчастном.

Просьбу исполни мою и весло водрузи над могилой,

То, которым живой я греб средь товарищей милых.

Таково интимное отношение гомеровского грека к человеческому счастью. Эпическое спокойствие не есть какое-то бездушное состояние человека, но является итогом самых интимных представлений о человеческом счастье. Не потому эпический человек спокоен, что он не знает интимных утех человеческого счастья, но потому, что он их знает очень глубоко, и потому, что он так же глубоко знает их кратковременность и ненадежность.

Но высокая оценка человеческого счастья доходит у Гомера до высокой оценки и жизни вообще. В уста Ахилла вложена целая философия жизни (Ил., IX, 401-409):

С жизнью, по мне, не сравнится ничто, – ни богатства, какими

Троя, по слухам, владела, – прекрасно отстроенный город, –

В прежние мирные дни, до нашествия рати ахейской, –

Или богатства, какие за каменным держит порогом

Храм Аполлона, метателя стрел, на Пифоне скалистом. [166]

Можно, что хочешь, добыть, – и коров, и овец густорунных,