Для понимания всяких более детальных учений у стоиков необходимо яснейшим образом представлять себе общее содержание стоической логики. Оно везде излагается в руководствах по истории античной философии, и мы не будем на нем долго останавливаться. Нам хотелось бы только еще и еще раз подчеркнуть, что знаменитый историк греческой философии Эдуард Целлер{109}, создавший еще и до настоящего времени не превзойденный труд по стоицизму, должен быть учитываем в первую очередь, несмотря тоже на столетнюю давность этого труда Целлера. Здесь указано все необходимое, что мы сейчас кратко и воспроизведем, однако указано тоже с большим историко-философским ущербом, который характерен и для К.Прантля.

Формальной логикой стоиков Целлер именует их учение об "обозначаемом". Общий предмет исследования составляет здесь, по Целлеру, "помысленное", или, как это называлось у стоиков, "высказываемое" (to lecton). Этим термином они обозначали, по Целлеру,

"содержание мышления как такового, мысль в объективном смысле, в ее отличии от вещей, с которыми мысль соотносится, от слов, при помощи которых она выражается, и от деятельности души, посредством которой мысль производится; и на этом основании они утверждали, что лишь высказываемое есть нечто бестелесное, вещи же всегда обладают телесной природой, равно как и мышление состоит в материальном изменении тела души, а произнесенное слово - в определенным образом приведенном в движение воздухе"{110}.

Целлер приводит стоические тексты в доказательство того, что "высказываемое", лектон, отличалось у стоиков от субъективной мыслительной деятельности. Об этом свидетельствует, по его мнению, то обстоятельство, что бестелесное лектон соотносится у стоиков с бестелесным и абстрактным "истинным", тогда как "истина" есть определенное состояние телесной души.

Об этом у нас будет говориться ниже.

В дальнейшем, продолжает Целлер, теория лектон подразделяется у стоиков на учение о полных и учение о неполных лектон. Целлер указывает при этом на ошибку Прантля, распространявшего то же самое деление и на суждения "аксиомы". Суждения не могут быть неполными, подчеркивает Целлер, потому что они составляют лишь определенную группу лектон, а именно совершенные, "самодовлеющие" лектон.

Стоическое учение о "неполных лектон" представляется Целлеру в значительной своей части скорее грамматикой, чем логикой. Здесь все неполные лектон делятся на "имена", или "падежи", с одной стороны, и глаголы, или "категоремы" - с другой. Далее, имена подразделяются на собственно имена и просегории ("нарицательные"); а по некоторым сообщениям, "падежи" могут быть лишь просегориями. В конечном итоге, говорит Целлер, различие между именем и категоремой восходит к логико-метафизическому противопоставлению существенного и случайного. Если "падеж" в собственном смысле обозначал у стоиков просто имя, то "косвенные падежи" соответствовали падежным формам существительного. У Хрисиппа имеется сочинение о пяти падежах (Diog. L. VII 192). Глаголы в свою очередь разделялись на прямые (т.е. требующие прямого дополнения), возвратные и средние (т.е. непереходные). Далее, symbama назывался у стоиков глагол, образующий предложение в сочетании с номинативом, а parasymbama - в сочетании с каким-либо иным падежом. Когда необходимым оказывалось еще и дополнение, то глагол назывался "менее, чем сюмбама" (напр., "Piaton philei Diona" - "Платон любит Диона"); или соответственно "менее, чем парасюмбама".

К той же части логики, что и лектон, Целлер относит также учение стоиков об образовании понятий. Впрочем, по его мнению, последнее отличается от соответствующих разделов аристотелевской философии лишь рядом видоизменений в терминологии и более внешним подходом.

Более существенное значение Целлер приписывает стоическому учению о категориях, хотя и здесь он усматривает непосредственное влияние Аристотеля. Однако если у Аристотеля категории не восходят к общему для них всех понятию, то четыре категории стоиков все подчиняются общему понятию бытия (Diog. L. VII 61 Sen. Epist. 58,8), или "что", или "нечто" (ti). Устанавливая "что" как высшее понятие (Sext. Emp. Pyrrh. II 86), стоики делали это потому, что "сущее" совпадает у них с телесным, а "что", "нечто" делится у них на телесное, или существующее, и бестелесное, или несуществующее. Поэтому "что" или "нечто" стоики имели полное основание понимать как нечто более общее, чем просто "бытие" или просто "небытие" (SVF II 329, 330, 332, 334). Конкретизацией этого высшего "что" (ti или "нечто") являются у стоиков категории: 1) подосновы (to hypoceimenon), 2) свойства (to poion), 3) состояния (to pos echon) и 4) относительного состояния (to pros ti pos echon) (II 371). Эти четыре категории соотносятся друг с другом таким образом, что каждая предыдущая содержится в последующей и уточняется этой (II 403) последней. Таково в самых общих чертах учение стоиков о неполных лектон.

Полные лектон подробнейшим образом подразделяются у стоиков на суждения ("аксиомы"), вопросы, требующие ответа "да" или "нет", то есть полные вопросы (erotema), частные вопросы (pysma), повеления, клятвы, пожелания, мольбы, предположения, изложения, обращения, удивления (thaymasticon), порицания, сомнения (epaporeticon), разъяснения, подобия суждений и мн. др. Более или менее полные перечисления этих видов полных лектон Целлер находит у Диогена Лаэрция (VII 66), Секста Эмпирика (Adv. math. VIII 70 слл.), Аммония (SVF II 188), Симплиция (II 192),

Боэция (II 201, 204 а) и в безымянных фрагментах, которые у Арнима помещены в указанном томе (frg. 217).

Подробно нам известны лишь стоические суждения (аксиомы). В отличие от вопросов и прочих видов речи суждения суть полные лектон, которые либо истинны, либо ложны (Diog. L. VII 65). Суждения делятся на простые и составные. Первые суть чисто категорические суждения. Вторые охватывают гипотетические (synemmenon), обосновательные, сочинительные, разделительные, причинные и сравнительные суждения (Diog. L. VII 69). Простые суждения, как это находит Целлер у Секста Эмпирика (Adv. math. VIII 96 слл.) и, в менее полном виде, у Диогена Лаэрция (VII 70), подразделялись стоиками на определенные ("этот человек сидит"), неопределенные ("кто сидит?") и средние ("человек сидит", "Сократ гуляет"). С качественной точки зрения различались утвердительные, отрицательные, опровергающие и ограничительные, а также "сверхотрицательные" (hyperapophaticon) суждения (напр., "не даны не есть").

Относительно дальнейших подразделений суждения, как указывает Целлер, у стоиков существовали многочисленные расхождения, с весьма подробным же разбором всевозможных случаев истинных и ложных умозаключений. Особенно разработанным было учение об условном (гипотетическом) и разделительном силлогизме.

Обстоятельно передавая содержание многочисленных относящихся сюда источников, Целлер не забывает подчеркивать "вполне внешний и неплодотворный формализм", которым изобилует стоическая логика, когда она, например, предусматривает повторение одного и того же утверждения как частный случай правильного логического вывода{111}. Особенно отточили стоики свое диалектическое остроумие при разрешении, с помощью теории силлогизма, многочисленных софизмов, накопившихся со времен софистов и мегарской школы. Тем не менее, заключает Целлер, им не удалось достигнуть здесь твердой почвы для проведения научного доказательства, и они оказались вынужденными признать вместе с Аристотелем, что всего доказать невозможно{112}. Однако, в отличие от Аристотеля, пользовавшегося для заполнения лакун индукцией, они удовольствовались гипотезами, которые либо непосредственно истинны, либо должны ожидать подтверждения вытекающими из них выводами.