В конце 1827 года император Николай I утвердил Пенсионный устав, по которому всем чинам, разделенным на девять разрядов, назначались пенсионные оклады в зависимости от выслуги: прослужившие от двадцати до тридцати лет получали треть жалованья, от тридцати до тридцати пяти – половину, а стаж в тридцать пять лет и больше давал право на полный оклад. Этот устав просуществовал сорок лет, хотя непрерывно подвергался доработкам, изменениям и дополнениям.

В 50е годы широко обсуждалось назначение пенсий профессорам и чиновникам учебного ведомства; шли бурные дебаты о пенсионах артистам. Высказывалось мнение, в частности, Д.Н. Блудовым (1785 – 1865), возглавлявшим тогда П отделение собственной его Величества канцелярии, что пенсионы не являются вознаграждением за службу государству, а милостью правительства, поэтому назначаться должны только действительно нуждающимся и не по какойто норме, а по усмотрению властей, каждому лицу в зависимости от его общественной ценности. Практика подтверждала: пенсия являлась именно даром, милостью от лица государя, в зависимости от заслуг награждаемого, часто в соответствии с личным отношением к нему царя и в связи с какимнибудь юбилеем. Так, в 1866 году к столетию Н.М. Карамзина сын его Владимир, сенатор, и историк М.П. Погодин получили ордена, а археограф П.М. Строев – 1000 рублей пенсиону . К слову, самому Карамзину (1766 – 1826) в свое время император Николай I назначил щедрую пенсию: пятьдесят тысяч рублей в год; Николай Михайлович не успел воспользоваться ею: простудившись во время событий 14 декабря 1825 года, 22 мая он скончался; но пенсию, согласно указу государя, должна была получать жена, а затем сыновья до вступления в службу и дочери до замужества.

Какаято придворная интрига повредила репутации завоевателя Ташкента М.Г. Черняева (1828 – 1898), и заслуженного генерала в 1867 году уволили от службы с пенсией 400 рублей, скудной для содержания семьи; он был вынужден сдавать экзамен, чтобы занять место нотариуса; вся Москва шутила по поводу пребывания георгиевского кавалера в нотариальной конторе.

А.В. Никитенко принимал участие в обеспечении семьи протоиерея Герасима Павского (1787 – 1863), известного ученого, филолога, библеиста; вокруг его перевода Ветхого Завета возник скандал, вдохновленный оберпрокурором Протасовым; очевидно поэтому дочери назначили ничтожную пенсию в 118 рублей в год.

По уставу 1853 года право на пенсию, наконец, получил каждый служащий; пенсии были невелики, однако обязательный стаж составлял тридцать пять лет и любой мог прекратить работу уже в 55. Для сравнения: на Западе в то время далеко не все должности давали право на пенсию, притом действовал возрастной ценз: 65 – 70 лет.

Государственные расходы на пенсии росли год от года, угрожая экономике, и со временем средства на выплату пенсий стали частично формироваться за счет вычетов из жалованья, пока человек трудится; но основная часть всетаки покрывалась из казны. Появились эмеритальные, пенсионные и инвалидные кассы: государство безвозмездно выдавало им капитал, который вкладывался в ценные и ипотечные бумаги, векселя; кассы приобретали здания, сдавали их внаем, а проценты и отчисления из жалованья шли на выплату пенсий. В пенсионном страховании участвовали и крестьяне, которые осень и зиму работали в городе.

Пенсии назначались: по выслуге пятнадцати лет в половину заработка, при стаже двадцать лет – в три четверти, прослуживший двадцать пять лет получал полное содержание . Таким образом, вышедшим в отставку средства к существованию предоставляла страховая касса; размер пенсии зависел от заработка. Правительство же только награждало пенсиями, оценивая ответственность и продолжительность службы.

Существовали также старческие приюты и богадельни, которые содержались частными лицами, но находились под контролем государства. Имеются сведения о массовом обследовании домов призрения, проведенном в 1888 году санитарной комиссией Государственной Думы; председатель комиссии доктор С.П. Боткин доложил о множестве недостатков и высокой смертности в этих учреждениях. Последнее замечание звучит несколько странно, учитывая, что из богадельни все поголовно рано или поздно отправляются на кладбище, как прочие смертные.

Революция 1917 года смела весь накопленный опыт подчистую. Пролетарское государство, резко осудив «унизительные царские подачки», полностью взяло на себя социальное обеспечение трудящихся ; пенсии стали назначать лишь потерявшим трудоспособность и не имевшим средств к существованию; старость, дряхлость учитывалась лишь как причина инвалидности и сама по себе не считалась основанием для назначения пенсии. Сумма пенсии устанавливалась, независимо от фактического заработка и трудового стажа конкретного работника, по минимальной тарифной ставке данной местности, но условно , в зависимости от состояния средств.

В СССР пенсии по старости начались с 1924 года, их платили преподавателям вузов по достижении 65летнего возраста; в 1928 году дошло до рабочих текстильной промышленности, в 1929 охватили ведущие отрасли тяжелой промышленности и транспорта, к 1937 пенсию получали все работники народного хозяйства: женщины с 55, мужчины с 60 лет, как и сейчас. На пенсию уходили крайне неохотно: она не только была совсем мала, но и лишала существенных льгот, т.к., например, продуктами снабжали главным образом по месту работы.

Пенсию, на которую стало можно хоть както жить, установил закон 1956 года: начисляли от 50 до 100 процентов заработка, но не менее 30 и не более 120 рублей; работающие пенсионеры пенсию не получали. Средняя пенсия составляла 62 процента от средней зарплаты; к концу социализма она снизилась до 46 процентов. После 1964 года, когда появился соответствующий закон, начали платить пенсии, хотя крохотные, и колхозникам: женщинам с 60, мужчинам с 65; минимальная пенсия в 12 рублей доросла к 1985 году до 40, однако председатели колхозов, механизаторы, бригадиры, специалисты получали не меньше городских.

В постсоветское время пенсионные правила опять подверглись реформированию, которое не закончено по сей день. Новые законы, отбросив почемуто дореволюционный опыт, учитывающий российскую специфику, обратились к зарубежным образцам, с преимуществом финансовостраховой ориентации, в ущерб социальному направлению, даже, по рекомендации Всемирного банка, намеревались перейти от распределительного к накопительному принципу финансирования пенсий, который применяется в некоторых странах Азии, Африки и Латинской Америки, но, слава Богу, на столь кардинальные меры не решились.

Накопительный вариант, когда, в зависимости от размера зарплаты, какаято ее часть отчисляется в государственный или частный пенсионный фонд, применяется повсюду, как и софинансирование: работник может откладывать, скажем, по 10 тысяч в год и, выйдя на пенсию через десять лет, получить 100 тысяч. Однако, наш человек, многажды обманутый, стал недоверчив, к тому же инфляция быстро пожирает все заначки, и кто знает, сколько реально будут стоить 100 тысяч через десять лет.

Начали внедрять, на западный манер, корпоративные надбавки, которые пока могут позволить себе лишь такие гиганты, как «Российские железные дороги» или «Норильский никель», разработавшие собственные пенсионные системы, учитывающие индивидуальный вклад работника в процветание компании. Во Франции крупные фирмы еще стремятся использовать прибавки к пенсии как стимул привлекать ценных сотрудников и укреплять их лояльность, а в США, например, корпорации, в связи с кризисом, случается, в судебном порядке отказываются от принятых раньше подобных обязательств.