И.В. Гёте[34].

Почемуто никто не завещал написать на своей могиле эпитафию, дескать, имярек нажил столькото миллионов, жил в роскошном доме, дарил жене бриллианты, владел огромной яхтой, самолетом и островом… но с собой ничего забрать не смог; уголовники, блатные выражают эту истину кратким изречением: «в гробу карманов нет». Типичный случай –знаменитый дорогостоящими увлечениями миллиардер Говард Хьюз (1906 – 1976), увековеченный в фильме М. Скорцезе «Авиатор»: он говорил «я могу купить всё на свете», и покупал: игорные дома, киностудии, отели, женщин, изведал все мыслимые наслаждения, удовлетворял любые свои страсти; к 50 годам, охваченный параноидальным страхом перед микробами, Хьюз стал общаться с внешним миром с помощью телефона и записок; к старости он оказался в полном одиночестве и умер в самолете, когда летел из Мексики; тело его, исколотое наркотиками, весило 41 кг при росте 190, опознавать пришлось по отпечаткам пальцев, поскольку много лет знаменитого соотечественника никто не видел; состояние поделили между собой два десятка родственников.

Дотошные исследователи в США вывели: счастье не зависит от доходов. Хотя именно там склонны отождествлять человека с тем, чем он владеет, на чем ездит, что ест и что носит, и сам он гоняется за деньгами, по их выражению, как борзая за механическим зайцем, не в силах преодолеть наркотическую зависимость от материальных ценностей и общественного статуса, расходуя себя на лишние комнаты в доме, мощность автомобильного двигателя и прочие атрибуты игры, которая неизбежно завершается к старости. В России пока предпочитают слишком хлопотному богатству средний достаток: пристойную зарплату, позволяющую нормально питаться, прилично одеваться, проводить отпуск у моря, принимать гостей, обновлять компьютер, ездить на дачу в автомобиле, способном достичь цели без поломок; о кадиллаках, нарядах от Диора и виллах на Лазурном берегу мало кто мечтает.

Западные пенсионеры исполняют обязательное для всех правило: вкалывают от зари до зари, экономят, откладывают, а в конце, если повезет дотянуть, награждают себя, например, кругосветным круизом на шикарном океанском лайнере, оснащенном максимальными удобствами, вышколенной обслугой и удобными приспособлениями для инвалидов; обвешанные суперсовременными камерами, они сходят на очередной экзотический берег, раскованно смеясь и удовлетворенно сверкая белоснежными вставными зубами[35]. И нам кажется, что они, не в пример нашим старикам, сыты, богаты и довольны.

Однако реальность обычно далека от идиллии. В Великобритании каждую зиму двадцать человек ежедневно погибает от переохлаждения, два миллиона престарелых страдают от недоедания и опять же гипотермии, поскольку обогрев требует немалых затрат; еще одна беда в западных странах – повсюду в домах непременные лестницы, которые представляют собой серьезный фактор риска для детей и стариков. А богатство вещь относительная, одной сытости мало для довольства, к тому же, как заметил преподобный Нил Синайский, тому, что сверх потребности, нет предела. Поскольку уровень жизни растет, постольку пожилых становится всё больше, они кажутся иждивенцами и вызывают раздражение остального населения.

Например, в США, где граждане действительно лучше всех в мире обеспечены, имеют великолепные, по нашим меркам, жилищные условия и обильную еду, старики тем не менее сталкиваются с негативным отношением большинства; выражения «стар как мир», «второе детство», «старая перечница», «грязный старик» отражают отношение общества к старости как чемуто нежелательному, враждебному, даже отвратительному. Именно там родился термин «эйджизм» (от age – возраст, по типу «расизма» и «сексизма»), означающий дискриминацию по возрасту.

За океаном всегда ценились преимущественно мускулы, ловкость и здоровье, поэтому престарелые, как утверждают, подвергаются даже большему остракизму, чем индейцы, чернокожие и иммигранты всех мастей. Случается, сам смысл существования оказывается под угрозой: приехал один наш человек в ЛосАнджелес, вроде удачно вписался в тамошний быт и бизнес, набрал, как у них положено, кредитов – и всё, потерял покой, ночи напролет изводится от тревоги, проигрывая в мыслях страшные сюжеты: уволили, занемог, умер, не успев выплатить долги, как же тогда семья. Вообще переезд в другую, удобную и благоустроенную страну нередко вопреки ожиданиям оборачивается серьезной болезнью, физической или психической; оказывается, докопались зарубежные психологи, человеку необходимо и полезно жить и развиваться только в определенном поле, к которому он принадлежит по рождению, и разделять судьбу своего отечества.

Америка ценит главным образом успех, силу и компетентность. Там слово «старый» подобно слову «негр» входит в разряд неполиткорректных, там именование «ветеран» вышло из употребления, поскольку подразумевает преклонный возраст, там несметное число общественных организаций защищает права пенсионеров, лоббируя выгодные для них законопроекты в области социального обеспечения и медицинского обслуживания; там можно выиграть какойто грант, и получишь сверхкомфортные условия, даже в казино при желании будут возить дважды в неделю! Тем не менее проблемы остаются: за один только год подвергаются насилию, физическому или словесному, более миллиона пожилых людей; стариков не желают подолгу держать в больнице, т.к. не хватает санитарок, лекарства дорогие, государственные пособия, сравнительно с доходами работающих, невелики.

В США родилась чуть ли не экстремистская группа воинственно настроенных стариков – «седые пантеры»; они сбиваются в стаи, активно отстаивают интересы пожилых, а главное, подобно престарелым бременским музыкантам в известной сказке, создают «группы самопомощи», где чувствуют себя не столь беззащитными, как поодиночке. У нас ту же цель преследуют общества, клубы, танцплощадки для пожилых; старики поддерживают друг друга, они активны, деятельны, нашли применение нерастраченной энергии и освободились от одиночества; в конце концов «на миру и смерть красна». В Новосибирске, например, после дефолта 1998 года возникла группа по защите пенсионеров, под крайне неудачным, к сожалению, унылым названием: «Отверженные».

В Европе набирает силу тенденция своевременно убраться в дом престарелых, чтобы не выставлять напоказ свои болячки и не зависеть от взрослых детей: лучше уж за свои деньги получать помощь от посторонних; в пригородах строятся целые поселки с веселыми названиями типа «Солнечный город», «Серебряный дом», «Без забот»; в США модно своевременно переехать в кондоминиум, там охрана, медицинское обслуживание, магазины и прочие удобства, привлекающие пожилых. Затем применяется сегрегация: дома для богатых, дома для высокородных аристократов, дома для бедных здоровых и дома для бедных больных, нуждающихся в уходе, дома для бывших военнослужащих, бывших медицинских сестер, бывших духовных лиц: изоляция индивидуума в лучшем из миров приближается к совершенству.

Но в Германии, например, выявилось множество нарушений прав человека в этих гетто, вплоть до применения пыток. При Гитлере в этой стране родилось выражение «жизнь, не стоящая жизни»: бесполезных стариков – своих, немцев – уничтожали в газовых камерах, травили ядом, морили голодом, убивали смертельными инъекциями.

Вообщето нацисты заимствовали идеологию у наших революционеров: Пестель, Нечаев, Ткачев, самые последовательные предтечи большевизма, приверженцы утилитарной философии, вносили в свои катехизисы пункт о поголовном, с победой революции, умерщвлении пожилого населения, потому что после сорока лет сознание плохо поддается внедрению прогрессивных идей, к тому же старшие остаются опасными хранителями памяти о прошлом. При определенных обстоятельствах только один возраст, без всяких войн и болезней, может стать угрозой для жизни. «Стар – убивать. На пепельницы черепа!» – обнажал теорию Маяковский. Ему вторил Н. Асеев: «Да здравствует революция, сломившая власть стариков!»; правда, впоследствии, когда сам стал стариком, он изменил эту строчку.

В Японии престарелые скоро составят большинство населения; их уверяют, что с достижением пенсии начинается «вторая жизнь», или «третий возраст»; там удумали строить специальные поселения, где все суперудобно, функционально: рестораны, круглосуточное медицинское обслуживание, а также бизнесцентры, мастерские и теплицы, поскольку отношение японцев к труду сравнимо с религиозным поклонением; кроме того, желающих цивилизованно экспортируют в теплые страны: Аргентину, Испанию, Францию, КостаРику, в специальные общинырезервации, где они также предоставлены себе, всем довольны и не мозолят глаза.

Надо, однако, заметить, что среди японцев больше всего долгожителей, людей старше 100 лет: едят они мало, придерживаясь низкокалорийной диеты, никуда не спешат, практикуют физические нагрузки, занимаясь боевыми искусствами и танцами, бдительно следят за здоровьем и часто улыбаются, стараясь сохранять доброжелательность и оптимизм.