У нас и не только у нас старость зачастую ассоциируется с бедностью; на улицах всё еще встречаются старики – собиратели пустых бутылок, алюминиевых банок изпод веселящих напитков, макулатурных коробок у магазинов; а вот сельские бабушки нищенствуют только если пьют, что, увы, случается, а большинство еще и кормит городских детей и внуков, выращивая овощи, картошку, кур, гусей.

Старики советского воспитания и мировоззрения, разумеется, профаны в экономике и законодательстве, они наивны, бессильны перед рыночными махинациями и часто становятся жертвами мошенничества в сфере недвижимости : одинокому владельцу оплачивать резко вздорожавшую жилплощадь пенсии не хватает, он заключает правовую сделку, договор о пожизненном содержании, согласно которому передает свою квартиру в собственность на условии, что останется в ней пожизненно, а покупатель будет обеспечивать его питанием, одеждой, ухаживать в случае болезни и в свое время прилично похоронит. При вечной остроте квартирного вопроса и запредельных ценах на квадратные метры желающих наследовать жилье толпы, и среди них немало злоумышленников, готовых ускорить исполнение завещания, т.е. смерть хозяина.

Бывает, и родственники, даже родные дети, в ожидании наследства загоняют стариков в гроб избиениями, истязаниями, оскорблениями; в Семейном кодексе РФ имеется статья о защите несовершеннолетних детей от проявлений насилия, есть закон о жестоком обращении с животными, но в отношении тех, кто обижает собственных родителей, никаких санкций не прописано.

Конечно, одинокие имеют возможность поселиться в доме для престарелых, однако статистика свидетельствует, что у обитателей этих домов предрасположенность к преждевременной смерти гораздо больше: они лишены общения с людьми других поколений и вынуждены наблюдать лишь разрушение себе подобных и частые похороны; угнетают дефицит движения, безделье, пустота, невостребованность, бесплодность собственного бытия, отсюда чувство глухого одиночества и обреченности.

Со стороны кажется, что в интернате неплохо: отпадают заботы о завтрашнем дне, вокруг люди, коллектив , сплетни, даже романы, одним словом, бурлит общественная жизнь; наличествует и медицинское обслуживание, но, конечно, персонал относится к обитателям прохладно, понимая, что от старости лекарства нет, а пациенты пристают, досаждают, требуя уколов и таблеток; на самом деле вряд ли они надеются на радикальное улучшение здоровья, а желают всего лишь утешения и сострадания, наивно пытаясь лишний раз привлечь к себе внимание.

Нина О. в советское еще время несколько лет навещала подругу покойной матери в привилегированном какомто Доме, где жили заслуженные чиновники, герои соцтруда, старые большевики; подруга матери тоже была когдато кемто выдающимся. Однажды Нина стала свидетельницей чудовищной, по ее словам, сцены: упитанная средних лет нянечка выкатила из комнаты коляску и вдруг с криком «Петька, гад, опять обосс…ся!» с силой толкнула кресло – и оно быстро понеслось вдоль длинного коридора. «Я в ужасе закрыла глаза – вспоминала Нина – Никогда не забуду желтый сморщенный остаток человека и две скрюченные лапки, вцепившиеся в ручки коляски…а фурия повернулась к посетителям и с веселым злорадством сообщила: «управляющий Госбанка был!». Siс transit…

В сущности, стиль отношения к социальным иждивенцам задает государство, мизерными пенсиями, также и печать, отражающая общественное мнение, согласно которому чем скорее косные, замшелые, отравленные коммунистическими идеями старики вымрут, тем лучше для развития рыночной экономики. А «отработанный ресурс» по укоренившейся привычке апеллирует к обществу, коллективу, социальной справедливости, ругает плоды «перестройки», вздыхает по утраченному советскому раю и голосует за КПРФ.

Здоровые старики еще както могут постоять за себя, но больных наше здравоохранение стремится вовсе игнорировать. Профессора 80 лет, доктора биологических наук, страдающего воспалением лимфатических желез, по настоянию сына кладут в больницу, но на четвертый день выписывают: мест нет, где уж держать неизлечимых. «Ну что вы хотите, возраст!» – разводит ухоженными руками докторша, сама далеко не первой молодости, и торопится пригласить следующего.

А если кто без родственников… говорят, был случай, показывали по TV: хронически больного старика отвезли по месту прописки, а поскольку квартиру уже давно занимали чужие, санитары положили пациента на травку возле подъезда. Горько, но приходится признать: в обществе, отлучившем себя от Бога, этические принципы не являются обязательным правилом для всех; представления о добре и зле в свете плюрализма рассматриваются всего лишь как равноценные мнения.

Довелось нам при начале монастыря знать удивительного человека, Николая А., он возил игумению на своем допотопном москвиче ; человек яркий, незаурядный, мыслящий, бывший фронтовик, разведчик; тогда на передовой вступил в партию, а в 50е годы не побоялся из нее выйти, правда, говорил, терять простому шоферюге было нечего. В 90е годы Николай А. вдруг, как инвалид войны, стал получать сумасшедшие деньги, каких сроду не видал. И началось: вздумал подозревать в посягательстве на его капиталы жену и взрослых детей, возмущался их расточительством, отказал любимой глухонемой внучке в средствах на свадьбу и квартирный взнос. Кончилось разрывом: прекратили общение дети, жена терпелатерпела, да и уехала в другой город к замужней дочери, Николай А. остался один, продолжал копить проклятые деньги и пуще прежнего бранить, обвинять и проклинать близких.

Вообщето мужчинам редко грозит гибель от одиночества и голода, во всяком случае в России, где женщины особенно отзывчивы и сострадательны; вполне реалистичен сюжет повести Б. Васильева «Вы чьё, старичьё?», где еще молодая Валентина, пожертвовав личной жизнью , берет на попечение двух осиротевших дедов. Вон Сергей В. раз восемь женился, оставленные дети выросли без него, в карьере не преуспел, имел одни долги, зато жил в свое удовольствие, наряжался по моде, витийствовал на дружеских попойках, записывал анекдоты, коллекционировал зажигалки; случалось, выгоняли с работы и он оказывался без гроша; но до самой его смерти находилась какаянибудь добрая душа, кормила, обстирывала, заботилась, пичкала лекарствами, берегла; последняя, Виктория С., на двадцать лет моложе, похоронила и помнит, образцово содержит могилу.

Многие наши соотечественники, мало видевшие по жизни сытости и богатства, соблазнились широко распространившимся лозунгом «бери от жизни всё» и жадно бросились на все вкусное, чувственное, остро ощутимое. Да ведь телесные наслаждения предназначены для свежих чувств, стальных мускулов, крепких зубов, блестящих глаз, отражающих кипение крови; но после сорока, если не раньше, пламя остывает, накатывает утомление, усыхает богатырская фигура – закон природы неумолим.

Что, к примеру, остается от дерзкого авантюриста, признанного красавца, сладострастника, покорителя женских сердец, неотразимого Казановы? «Кожа стала пергаментной, нос крюковатым клювом выдается над дрожащим слюнявым ртом, густые поседевшие брови растрепаны; все это напоминает о старости и тлении, об омертвении в желчной злобе…маленькая, высохшая, сердитая птица с злобно и отважно сверкающим взглядом».