Мина — моя подруга, настоящий человеческий сканер. Стоит встретиться с ней в модном коворкинге (где кофе подают в старых банках из-под огурцов), как она сразу щурится и выносит мгновенные приговоры: ты интроверт, ты перфекционист, ты неисправимый романтик. Раньше мы считали это её уникальной суперспособностью — пока однажды в наш офис не ворвался Кассиэль. Или, как мы его теперь зовём, Бензопила Стереотипов.
В городе настолько унылом, что даже облупившаяся краска на стенах казалась обиженной, жил-был человек по имени Гарольд. Он был таким рассеянным мечтателем и непоправимым неудачником, что моя сестра — та самая, которая обожает устраивать импровизированные вечеринки прямо в отделе скидок «Ашана», — любила шутить, будто у него руки растут из какого-то другого измерения. Но под всей этой неуклюжестью скрывалось сердце из чистого золота. Не сдаваясь перед вечной серостью города, Гарольд упорно пытался разжечь малейшие искорки радости в сердцах соседей, которые, казалось, смирились с мыслью, что вечная хандра — их единственная судьба.
Каждый раз, когда искра вдохновения вызывала в его душе бурю, Эдгар напрягался, готовясь к штурму. Для него творчество было вовсе не тихим приглашением, а диким драконом — пылающим страстью, непокорным в любых цепях, которыми он пытался его сковать. Пытаясь обуздать этот яростный поток, он ощущал, как его внутренний мир сотрясается до основания, кружа в водовороте чувств, который почти затягивал его в омут мрака и неопределённости. В тесных тенях чердака, освещённого лишь дрожащим светом единственной лампы, Эдгар ходил из угла в угол с неуемным беспокойством, ладони сжимали одну за другой невыносимо горькие чашки кофе. Он убеждал себя: если будет идти до конца, через силу воли, — сумеет, наконец, ухватить ту ускользающую совершенную идею, озарение, способное исцелить самые глубокие трещины его души.
We use cookies to ensure you get the best experience on our website. Learn more.