важным, чем каждое из упомянутых состояний. Да, Христос в конечном счете

воспринял не только человеческую жизнь, но и человеческую смерть. Но что это

значит? О какой солидарности это свидетельствует?

Если мы обратимся к Писанию, мы увидим, что смерть и грех, то есть смерть и

отделенность от Бога, смерть и потеря Бога— то, что можно этимологически

назвать атеизмом,— неразрывно связаны. Смерть коренится в потере

Бога, в отлученности от Него. Святой Максим Исповедник в одном из своих писаний

выражается об этом очень сильно: по поводу Воплощения он говорит, что в самыймомент зачатия Христос, даже в Своем человечестве, был бессмертен, так какневозможно помыслить, что человеческая плоть, соединенная с Божеством,подвержена смерти.Далее, когда мы говорим о распятии, мы сознаем, что смерть Христа на крестебыла немыслимым разрыванием бессмертной души и бессмертного тела: это не былоугасанием жизни, это было драматическим, невозможным событием, которое по волеБожией совершилось с Тем, Кто был равно совершенным Богом и совершеннымчеловеком. И тогда слова Христа на кресте приобретают значение более глубокое иужасающее, чем мы можем себе представить. Когда Господь произносит: БожеМой, Боже Мой! зачем Ты Меня оставил?(Мк15:34)— этомомент, в который метафизически, невыразимым образом, недоступным дляобъяснения— потому что мы ничего не можем объяснить в тайнеХриста,— пригвожденный ко кресту Иисус теряет сознание Своего единства сБогом. Он может умереть, потому что— свободный от греха— в этотмомент Он полностью соучаствует в судьбе человека, и Он тоже остается без Бога,и, оставшись без Бога, Он умирает. Вот мера Божией солидарности с нами: нетолько в пролитии крови, не только в смерти на кресте, но и в самом условииэтой смерти на кресте, смерти вообще— в потере Бога. И поэтому несуществует ни одного атеиста в мире: как идеологического, так и, если можно таксказать, «желудочного», используя слова апостола Павла о том, что некоторые изчрева своего творят себе бога (Флп3:19),— ни один атеист никогда непереживал такую потерю Бога, не впадал в такой атеизм, как Христос,Который испытал эту потерю и умер от нее,— Он, бессмертный и в Своемчеловечестве, и в Своем Божестве. Это бесконечно превосходит любую формусолидарности. Это являет полную меру Христовой и Божией любви к людям в том,что Бог готов совершить, это показывает, насколько далеко Он готов идти радиединения с нами. И опять же, когда мы думаем о людях— о тех, кто не вЦеркви, кто вне ее, кто обратился против Церкви из-за нас, потому что имя Божиеиз-за нас хулится среди язычников (Рим2:24),— тогда мы можемпонять, как далеко мы должны идти и как велик должен быть риск нашейсолидарности.Мы должны быть солидарны прежде всего со Христом, а в Нем— со всемилюдьми до последней черты, до полной меры жизни и смерти. И только тогда, еслимы это принимаем, мы все— каждый из нас и сообщество всех верных, народ