человеческой души и с неизмеримым достоинством человеческого тела. И поэтому мы

заканчиваем службу молитвой Божией Матери:

Достойно есть яко воистину блажити Тя,

Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую

Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова Рождшую,

сущую Богородицу Тя величаем.

И за этим священник произносит последнее благословение:

Иже в Кане Галилейстей пришествием Своимчестен брак показавый, Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя СвоеяМатере, святых славных и всехвальных апостол, святых боговенчанных царей,равноапостолов Константина и Елены, святого великомученика Прокопия181, и всех святых,помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец.И затем поется многолетие: многая, многая лета жизни—подвижнической, чистой, достойной и Бога, и той взаимной любви, которая привеладруг ко другу жениха и невесту. На этом заканчивается служба венчания.Вопросы брака и семьиВопросы брака и семьи182Относительно энциклики, мне кажется, уместно поставить ряд вопросов. Преждевсего, отправная точка ее, а именно утверждение, будто целью брака являетсядеторождение, не только спорна, но для православного богословия простонеприемлема. Цель брака есть брак. Рождение детей— его составная часть,но в брак не вступают для того, чтобы иметь детей, в брак вступают для того,чтобы осуществить жизнь взаимной любви, то есть преодоление индивидуальнойизолированности, расширение личности, которое один немецкий автор называет«жизнью единой личности в двух лицах».Здесь перед нами первый, чрезвычайно важный момент, ибо если действительнобрак определяется деторождением, то, мне кажется, рушится вся энциклика: ведьпроблема исключения зачатия— вовсе не вопрос применяемых методов. Еслицель брака— рождение детей, то всякое действие, направленное противэтого, является посягательством на брак в главной его цели. Следовательно,любые противозачаточные методы, искусственные или естественные, и дажесупружеское воздержание, имеющее целью исключить деторождение, есть грех,посягательство на главную цель брака; этот момент в энциклике лишен логики и невыдерживает критики.Думаю, что одна из проблем, которые здесь встают, это проблема оценкителесных отношений между двумя человеческими существами в браке. На основанииэнциклики в целом и всего ее контекста создается впечатление, что телеснаяжизнь в браке рассматривается здесь просто как плотские сношения в томотрицательном смысле, который придает этому выражению аскеза. Здесь как быраздвоение сознания: с одной стороны, брак по самому определению направлен надеторождение, а с другой стороны, физические отношения отмечены печатью некойуродливости, с ними связывается представление дефективности. Очень ясночувствуется, что идеал здесь— жизнь монашеская, жизнь воздержания.Совершенно иное в православном богословии. У нас существует богословие материи,богословие тела, основанное на том положении, что Бог создал человека каксущество не только духовное или душевное, но также и материальное, связанное ссовокупностью всего видимого и осязаемого творения,— богословие,основанное прежде всего на Воплощении. Воплощение это не просто Божественныйакт, в котором Бог становится человеком, это такое Божественное действие, в