незримому, а порой даже воображает, что есть добродетель в том, чтобы ослепить

себя и больше не воспринимать видимое, историю, трагическое становление.

Христианское сознание должно охватывать все человеческое сообщество с его

проблемами, его вечным и временным становлением, и христианская молитва должна

шириться, свободно раскрываться и охватывать все. Если бы мы чаще осознавали

значение каждой вещи, если бы мы отдавали себе отчет в том, что в мире нет

ничего не освященного, что мы сами профанируем его, лишаем качества священного,

мы бы меньше рассеивались в молитве. Одна из проблем, смущающих молящегося,состоит в том, что между Богом и им, между спокойной, радостной близостью,свободной от всего видимого, и им самим ложится тень мира, в котором мы живем,заботы, которые кажутся слишком приземленными. Слишком часто, когда встаетзабота, мешающая нам встретить Бога лицом к лицу в углубленном безмолвии или вбогато раскрывшейся молитве, мы пытаемся отстранить предмет заботы,беспокойства, потому что нам кажется, что этот предмет стоит преградой междуБогом и нами. Нам кажется почти кощунственным, что что-то может привлечь нашевнимание, когда мы находимся в присутствии Божием. Думаю, очень часто нашавстреча с Богом могла бы произойти в этой общей заботе, связывающей нас сБогом, и вместо того чтобы непрестанной борьбой отстранять вполне законныезаботы, нам следует представить их Богу во всех подробностях, конкретно, точно,но и трезво. Представить, как мать может принести больного ребенка к врачу,которому доверяет. Представить заботы Богу и сказать: «Смотри, вот что я могуТебе о них сказать, а теперь Ты, всеведущий, посмотри Сам, рассуди Сам».И когда мы таким образом представили Богу человека или ситуацию, мы должныуметь отрешиться от них. Здесь вступает вера, и то, насколько легко мы сумеемотрешиться от нашей заботы, позволяет нам измерить нашу веру. Если мы можемсказать: «Господи, я все Тебе сказал, теперь сердце мое успокоилось, и я могутихо побыть с Тобой»— и если сердце наше действительно мирно, наш умдействительно не смущается больше предметом нашей заботы— значит веранаша полная, цельная. Мы сложили свою ношу к ногам Божиим, теперь Он принял еена Свои мощные плечи. Приведенный выше рассказ о монахе, который молился заближних и постепенно терял из виду землю, потому что проникался сознанием Неба,и в следующий миг находил своих ближних в самой сердцевине Божественной любви,мог бы нас научить тому, как легко встретить Бога, если мы приносим свою заботуЕму, если мы делаем это с искренней любовью, а не сосредоточиваясь на себе.Потому что Бог, Которому мы молимся, есть Бог Истории, Он создал нас, пожелалпрожить человеком, стать человеком в самом полном и трагичном, самом богатом исамом низком смысле слова, для того чтобы нас спасти и привести к нашейподлинной мере. Это молитвенное предстательство подразумевает полное принятиевсего человеческого состояния, столь же полное и окончательное, как действиеБога в Воплощении, принятие ответственным актом, который поддерживает нашумолитву и делает ее истинной. Молитва без действия— ложь. И это приводитнас к самой сути, природе предстательства.