И тут я хочу сделать двоякое отступление.

Часто, особенно на Западе, в протестантском мире

говорят о христианах как о народе Божием. Народ

Божий это тот народ, который имеет в руках

Священное Писание Ветхого и Нового Завета,

который это Священное Писание знает, который

старается по нему жить. Так ли это? Можно ли

сказать, что этим исчерпывается определениенарода Божия? Мне думается, что нет; недостаточноиметь в руках Священное Писание; недостаточноего изучать, знать; недостаточно даже жить понему, если та община, которая так живет, неукоренена в Боге, не пронизана присутствиемСвятого Духа так, как та ветхозаветная иновозаветная община, в которой Священное Писаниеродилось. Народ Божий это не тот народ, у которогопо наследству есть Священное Писание. НародБожий, в полном смысле этого слова, это тот народ,который может это Священное Писаниепровозгласить и написать.И вот перед нами стоитвопрос: являемся ли мы с такой глубиной, с такойсилой народом Божиим? Наследники ли мы толькогромадных богатств Ветхого и Нового Завета, или— случись несчастье — способна ли теперешняяправославная община Духом Святым провозгласитьистину о Боге, как ее провозглашали апостолы иливетхозаветные пророки и бытописатели?Это очень важно. Об этом всвое время писал афонский старец Силуан [2] , который в своей записнойкнижке когда-то поместил, что Дух Святой такживет в нас, так присутствует в Церкви, что еслиЦерковь лишилась бы и Священного Писания, то Он всердцах людей может провозгласить, проговоритьте же слова. Я не хочу сказать, что Духом Святым мыможем воспроизвести дословно то, что написано вчетырех Евангелиях и в апостольских посланиях,тем более в Ветхом Завете; но то же самоеблаговестие о Том же Самом Боге, лично намизвестном, близком, родном, сделавшем нас членамиСвоего Тела, храмами Своего Духа, детьми вечногоОтца, мы должны быть способны принести, сказатьоб этом слово живое, из недр церковного сознанияи личного церковного опыта.И, с другой стороны, когдав стадии как бы немного дальше от этой коренной,основной веры дело доходит до провозглашения техили других истин о Боге, опять нам надозадуматься: что основное в нашем благовестии, внашей вере, а что является — не второстепенным, авторичным; не второстепенным в том смысле, что мыможем это откинуть как неважное, а вторичным,потому что оно — производное от других, болееосновных истин. Ответ, я думаю, который родился втечение тысячелетий, во все периоды гонений,притеснений Церкви Христовой, таков: есть истины,за которые надо жить и умирать; есть вторичныеистины или второстепенные истины, за которые нельзя,за которые мы не имеем права жить и умирать.Есть предание человеческое, которое может бытьочень ценно на своем месте, но ради которогонельзя раздирать единство Церкви или умирать.Вспомните старообрядческий раскол или столько