Отец Софроний (Сахаров) – сотаинник о. Силуана, автор книги “Силуан Афонский” во время II-ой мировой войны был одним из духовников Святой Горы Афонской, жил в калибке, т.е. не в Карее, не в общежитейном монастыре, а анахоретом – как пустынник. Так вот во время ночных молитв ему в яве через сердце были слышны прямо вопли, стоны, слезы, неисчислимые страдания, которые совершались на войне и, вообще, в результате войны. (Афон не терпел даже материальных недостатков во время войны, отчасти благодаря хозяйству).

Не в воображении, а реально людские грехи, пороки и страдания предстоят и предстают сердцу пустынника!

Сергий преподобный во время Куликовской битвы видел перед собой павших в момент отделения души от тела. Преподобный Серафим Саровский во время польской войны 1831 г. и многие еще.

Таким образом, молитва за весь мир наоборот делает человека ближе людским страданиям.

Третья возможность. Тот же самый отец Софроний (Сахаров) в своем докладе на монашеском съезде в 1952 г. высказал такое предположение по поводу столпничества и т.д., что может быть это сбываются пророчества Апокалипсиса гл.12, ст.6 – “жена убежала в пустыню.” Жена – Церковь, т.е. может быть это сама Церковь убежала в пустыню в эпоху Константина (монашество начинается в пост-констатиновскую эпоху) и это, как бы, вместо мученичества. Но если Церковь убежала в пустыню то, что же осталось в населенных пунктах, притом людных - –то значило бы рассекать Церковь надвое, что глубоко не верно. Тем более что сами пустынники остаются всегда преданными и послушными членами Церкви. Более того, в большинстве они, даже и мужчины, не имеют сана пресвитера, а потому не могут сами совершать литургию и принимают Святые Дары от пресвитера, пришедшего из близлежащего селения. Значит – это тоже не причина.

В четвертых. А что такое монашество в социальном аспекте, ведь это явно уход из социума. Человек рвет связи семейные, - если даже неженатый, то умирает для своих родителей, - сословные, имущественные, гражданские – он умирает для отечества. Между прочим, всевозможные православные отечества никогда с этим не смирялись: в Византии император Юстиниан настойчиво законодательствует по монашеским делам; у нас в России Силуана Афонского чуть не призвали на японскую войну, как бывшего солдата и т.д.

Монашество – это уход из социума, но не в пустоту, а в какой-то новый социум. В монашестве существует явный социальный аспект – не географический, а социальный – здесь центр тяжести.

Иоанн Златоуст выдвинул такой термин - “Бегство от благополучия, не потому, что в благополучии и достатке нельзя спастись, а потому что к нему не лежит душа”, но он не настаивал, что, где бы то ни было благополучие вредно. Пишет так: “Из числа столь многих тысяч христиан нельзя найти больше 100 спасаемых, да и в том сомневаюсь. Безопасность от гонений есть величайшее из гонений на благочестие, хуже всякого гонения. Никто не понимает, не чувствует опасности. Безопасность рождает беспечность, расслабляет и усыпляет души, а диавол умервшляет спящих”. Что об этом сказать?! Положим, что к благополучию не лежит душа, но ведь его можно не замечать. Апостол Павел пишет: “Умею жить в скудости, умею жить и в довольствии”. Не прилепляться – это как раз общее для всех христиан делание. Другое дело – имеем ли мы решимость для этого делания, но это уже зависит от нас. Видимо, не опасность довольства и достатка все-таки играет здесь ведущую роль, а Божий призыв, как у Арсения Великого – “Бегай людей и спасешься” – ослушаться он не мог, т.к. Божий призыв проходит через сердце раба Божия и становится его жизнью. В пятых. Предположение Ключевского Василия Осиповича, высказанное им на юбилейном докладе в честь 500-летия преподобного Сергия Радонежского в 1892 г. Он пытается представить дело так, что в пустыне люди выполняют духовные задачи для мира не доступные. И это тоже не верно, т.к. даже по смыслу крещальных обетов, совершенство христианское в миру так же необходимо, как и в пустыне. И не к пустынникам обращены слова Христовы: ”Да будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный” (Мф.5,48), а ко всем. Примеры. Как засвидетельствовал Силуан Афонский: “Иоанн Кронштадский постоянно был с народом, но был в Боге больше, чем многие пустынники”. Хотя Иоанн Кронштадский имел богатый гардероб, фотографировался, лошади – в удобствах, в общем. Да и сам Силуан Афонский всю жизнь прожил в общежительном монастыре, а когда выпросился в пустыню, то не только не получил пользы, а еще и получил болезнь до конца жизни (головные боли) специально, чтобы не забывал своего греха.