И вот на фоне такой картины Бог, наконец, вознамеривается приступить к сотворению нашего, очередного мира, но не самостоятельно, а «совместно» с «энергиями», которые стремятся соревноваться с Творцом, относясь к Нему как к равному, и отступают, только потерпев поражение.

В конце концов, Бог творит землю и человека один, но понимает, что Его детищу недостает «энергии любви», которая доселе принадлежала только Божеству. Пузаков излагает диалог между Богом и этой самостоятельной внутрибожественной «энергией». Ей отдается повеление: «вся без остатка (! — Авт.) на землю опустись» (3, с. 51). Итак, надо понимать, что Бог отныне полностью лишен любви, от которой решительно отказывается (3, с. 55), каким-то образом оставаясь при этом «Богом-Любовью» (3, с. 73)?

Далее бог Пузакова наставляет людей, как жить: «сиять отныне в нави, яви, прави» (3, с. 51). Хаотическое богословие автора приобретает еще один элемент, связанный со славянским язычеством. Навь — это воплощение болезни и смерти2. Узнаем также, что «навь» значит — мертвец, труп3. Таким образом, по Пузакову и прочим отечественным неоязычникам4, Бог уготовал прежде «яви и прави» (слова эти сами по себе являются результатом малограмотной морфологической стилизации, но, по крайней мере, происходят от очевидных корней с позитивным смыслом) смерть и трупное разложение. Ничего себе благословение! Попутно заметим, что, с точки зрения тех, кто пытается в России возродить поклонение Роду и Сварогу, явь — есть жизнь, а правь — некий небесный закон бытия. Таким образом, даже в неоязычестве Пузаков показывает свою исключительную поверхностность и, если здесь уместно так выразиться, безграмотность. Из текста становится понятно, что Пузаков относится к словам о «нави» как к славянской абракадабре, имеющей позитивный, но совершенно неконкретный смысл.

Грехопадение

Подходим к теме грехопадения, которая в рассматриваемой эпопее полностью удалена из сферы отношений между Богом и человеком. В версии Пузакова она выглядит так: некоторые сущности, живущие во вселенной, хотя и не смогли соработать Богу в творении, стали завидовать и пытаться выведать у человека «тайну сотворенья». Эти богоборческие силы стремились к тому, чтобы «две силы захотели б испытать друг друга» (3, с. 79). Итак, здесь вполне четко проступает дуалистическая неоязыческая концепция нави-яви (у Пузакова даже шаровая молния, представляющая бога Анастасии, оставляет после себя запах «ладана и серы» — 3. с. 381). Добро и зло сосуществуют в мире, борются иногда почти на равных.

Анастасия рассматривает грех Адама в духе экологизма. Человек, искушенный вопросами сущностей, начал познавать природу через разрушение, хотя «ничего ему не надо разбирать», поскольку все сведения о мире в нем самом хранятся в «зашифрованном виде» (3, с. 84). Тайны мира могли бы раскрыться человеку через вдохновенное мечтание, вещает «Анастасиюшка». Она полагает, что к мечтаниям никогда не поздно вернуться. Анастасия о человеке Сектантская антропология ничуть не менее сумбурна, чем богословские умствования. Поскольку Пузаков видит себя провозвестником новой «духовности», то и его героиня должна об этом порассуждать. «Что такое Дух человека? Из чего он состоит? — Из всего невидимого, что есть в человеке, включая и некоторые пристрастия и ощущения, приобретенные за время плотского существования... Это энергетический комплекс, состоящий из множества энергий... некоторые из этих комплексов подлежат распаду на отдельные энергии, потом используемые в растительных, животных соединениях, необходимых природных явлениях» (2, с. 35). Не случайно Пузаков пишет «Дух» с прописной. Здесь опять проглядывает основная тема «анастасийщины» — человекобожие. Именно человеческие «энергии» пронизывают и питают все бытие. Если же человек сумеет овладеть всеми своими «силами», то станет господином вселенной. А до Бога далеко... «Человек может всем управлять. Он и создан для управления всем» (1, с. 43). Эпитеты для человека предложены еще и такие: властелин, царь, подобен ангелу — чист и непорочен, мудрейшее существо, подобное Богу. Ради достижения всемогущества рекомендуется напряженно «мечтать» и «мыслить». Сила мысли по мощности уподобляется Анастасией «процессам, происходящим на Солнце» (2, с. 36). Всесилие человека относится и к контактам с невидимым духовным миром. «Каждый человек общаться может с чем или с кем захочет», — разрешает «Анастасиюшка» (2, с. 175). Такая вот ловушка: не бойся бесов, будь смелее.